С 5 по 10 декабря в Калининграде прошел семинар по бразильскому боевому искусству капоэйре, который провели мастера из Бразилии Бандейра и Браулин. Алексей Алеев встретился с ними, а также с тренером калининградского отделения школы Arte de gingar* Кириллом Шаровым и куратором семинаров, старшим тренером Александром Рямзиным. Помимо спорта, обсудили глобализацию, традиции и видеоигры.
– У вас это увлечение боевым искусством семейное?
Бандейра: Мне сначала не очень нравилась капоэйра, я практиковал другой вид борьбы, но как-то раз меня пригласил позаниматься этим боевым искусством мастер Куриску. Мне тогда было 12 лет. Потом так получилось, что он женился на моей сестре и стал частью моей семьи, ну и я решил избрать для себя путь капоэйриста.
– 12 лет – подходящий возраст, чтобы начать заниматься капоэйрой?
Бандейра: Вообще заниматься можно лет с пяти – как раз в этом возрасте можно начинать развивать координацию. Ребенок уже понимает, что делает, улавливает основные принципы, и со временем будет развиваться физически. С двенадцати лет, как занимался я, уже даже поздновато.
– Как вам калининградские спортсмены?
Бандейра: Я приезжаю сюда уже регулярно в течение пяти лет, и с каждым приездом чувствуется все более мощная энергия, люди растут. Многое, конечно, следует доработать для того, чтобы этот рост происходил в нужном направлении. Мне нравится русский дух, у русских хорошая энергия.
– Вот, кстати, насчет русского духа: можно ли сказать, что есть какой-то особенный русский стиль в капоэйре?
Бандейра: Когда мы с мастером Браулину в первый раз приехали в Россию, на дворе был 1998 год. Мне очень понравились сила и дух борьбы в русских людях. Это именно то, что заставляет меня сейчас чаще посещать Россию. Дух борьбы есть, скажем, и в Бразилии, но он там несколько иной. Россия отличается большей дисциплинированностью, и, несмотря на то, что капоэйра являет собой философию свободы, у вас здесь, так уж сложилось, дисциплины и определенной жесткости больше. В России люди идут прямо, никуда не сворачивая, здесь на первом месте – борьба.
– Вы упомянули словосочетание – "философия свободы", это – основополагающий принцип капоэйры?
Бандейра: Капоэйра родилась из социального неравенства, в среде рабов, которые были угнетены другим социальным слоем. Тяжело выразить словами то, что лично я понимаю под свободой, но я так скажу: для каждого капуэйриста свобода означает что-то личное.
- Насколько это гибкий вид единоборств? Изменилась ли капоэйра с течением времени?
Бандейра: Для меня капоэйра – это в первую очередь традиция. В традиции – начало правды. Все остальные стили единоборства вышли из традиционной капуэйры. Мне не очень нравятся новые стили, потому что они отдаляют это единоборство от традиций, не передают их в исходном виде. Они в основном идут на поводу у мимолетных интересов публики, и, таким образом, трансформируется искусство, теряется традиция, и на поверхность выходит лишь то, что модно. С середины 80-х годов капоэйра была невероятно популяризована, но следование истокам было принесено в жертву моде: люди хотели видеть капоэйру как какое-то веселье, движение, акробатику, забывая при этом про корни капоэйры, про то, что заставляло человека по-особому думать о том, что он делает. Я же работаю над тем, чтобы эту философию своим ученикам передать. Допустим, такой известный стиль как капоэйра контемпоранейя включает в себя только акробатику, и в ней нет общения между людьми, только передвижение.
Рямзин: Кстати, мастера Бандейра и Браулину – уникальные капуэйристы из штата Баийя, практически единственные, кто старается поддерживать традицию.
Шаров: Баийя – это штат, в котором, собственно говоря, капоэйра и зародилась. Очень многие мастера принесли капуэйру в жертву популярности и стремятся на этом заработать деньги, мастера Бандейра и Браулину же пытаются сохранить традиции.
Бандейра: Баийя – это колыбель капуэйры, и мы, как люди, которые являются носителями бразильской культуры, практикующие и преподающие ее, чувствуем определенную ответственность за то, какой она будет преподнесена всему остальному миру. Капуэйра не может быть дана в популяризованной форме, она должна быть такой, какая она есть. Не должна быть превращена в бизнес, финансовый вопрос в данном случае вообще лучше оставить за бортом.
- В капуэйре, как я понял, крайне важно музыкальное сопровождение – как ни в каком другом виде боевых искусств?
Шаров: Вчера, кстати, на семинаре мы с учениками видели, как поет мастер Браулин. Мы мало что поняли из того, о чем он пел, но постарались проникнуться энергетикой.
Бандейра: В современной капуэйре тоже есть ритм, энергия, но тут в первую очередь важно базовое понимание действия. Если ты относишься к этому без почтения и уважения, если не осознаешь, о чем ты поешь, то в песнях нет смысла. Сейчас в современной капуэйре очень много песен, в которых нет слов, просто люди собираются вместе и поют нараспев: "Ла-ла-ла", при этом мозг не работает совершенно. Песни в капуэйре должны иметь смысл, необходимо, чтобы человек пел и думал.
Рямзин: Плюс ко всему, текст относится к происходящему, все не просто так. Каждая песня связана с какой-либо ситуацией, если песня поется и люди понимают, что происходит, то это отражается на процессах, происходящих в кругу. То есть это может быть и знаком к какому-то действию, к атаке или наоборот к успокоению.
- То есть из всего этого можно сделать вывод, что популярность не пошла на пользу капуэйре, я правильно понимаю?
Бандейра: Нет, популяризация в целом - это, конечно, хорошо. Но процесс популяризации должен происходить без отрыва от корней. Это американская штука, американская система, они хотят везде проникнуть, оккупировать все, это глобализация. Мало-помалу она наносит вред всем нам. Глобализация, как ни странно, ведет к тому, что каждый становится сам по себе, забываются традиции и изначальные идеи. Капоэйра должна позволять нам вспомнить традиции, культуру, она должна давать нам толчок и объединять нас. Но популяризация важна, в ней есть свои плюсы, взять хотя бы тот факт, что я сейчас нахожусь здесь и даю интервью.
- Когда вот вы говорите про культуру, вы имеете в виду бразильскую культуру?
Рямзин: Не совсем, в первую очередь имеется в виду какая-то социальная интеграция. Я веду занятия с детьми в школе, и как раз провожу эту социальную интеграцию в контексте капуэйры: прививаю уважение к старшим, любовь к родителям и так далее. К примеру, был случай: мы участвовали в международных соревнованиях, и мастер попросил представителей каждой страны спеть свой гимн. И все, кто представлял Бразилию, встали и спели свой гимн. А мы встали и не смогли вспомнить слова. Это говорит о том, что вот они верят в то, что делают, а нам тогда стало стыдно, но после этого мы, разумеется, тоже выучили слова. Это как раз и есть социальная интеграция: вспомнить об уважении к своей стране, об уважении к ценностям, которые она несет. Нужно научиться уважать другую культуру и глубже понять свою собственную.
- Хотел кое-каким наблюдением поделиться относительно популяризации капуэйры. Мне кажется, что в России мало что так прославило капуэйру, как серия видеоигр Tekken, в которой обильно использовались элементы из нее.
Рямзин: Когда я начинал заниматься, этих игр еще не было. Зато уже были такие фильмы, как "Рабыня Изаура", там был страшный раб, которого все боялись и который давал отбой всем плантаторам. Пуристы более молодого поколения выросли на играх, а старая школа – это "Рабыня Изаура".
* искусство джинги
