Недавно в доме ветеранов на улице Комсомольской в Калининграде появился новый жилец. С одной стороны, Альберт Александрович Куралев – обычный пенсионер, каких миллионы. С другой – не совсем. В отличие от большинства наших современников, без труда может ответить на вопрос из песни Александры Пахмутовой и Николая Добронравова о Юрии Гагарине, поскольку не понаслышке знает, каким парнем был первый космонавт Земли. Другом Гагарина он себя назвать, конечно, не может, но приятелем, добрым знакомым – вполне. Не один пуд соли съели во время подготовки прорыва в космос, который состоялся 12 апреля 1961 года.
«Опыты» на людях
– В конце 50-х годов прошлого века наши и американцы вышли на финишную прямую в космической гонке, – рассказывает Альберт Куралев. – По сути, и те, и другие были готовы отправить человека на орбиту. Однако было неясно, как человеческий организм реагирует на невесомость. Мы запускали в космос собак, американцы – обезьян. Большинство животных вернулось на Землю невредимыми. Но собаки-обезьяны, согласитесь, одно, а человек – другое…
Встал вопрос: как создать состояние невесомости на Земле? Задача казалась невыполнимой, пока в чью-то светлую голову (Альберт Александрович уверяет, что это был летчик-испытатель Герой Советского Союза Марк Галай. – Авт.) не пришла одна оригинальная идея. И не то, чтобы она была совсем уж свежая – нечто подобное, говорят, в Германии кое-кто проделывал еще в 30-е годы, – но то, что смелая – это точно.
– Вы когда-нибудь попадали в воздушные ямы? – хитро улыбаясь, спрашивает Альберт Александрович. – Если да, то должны помнить ощущение потери опоры под собой. А что, если создать такую яму искусственно, да так, чтобы «безопорье» длилось не секунду, а хотя бы несколько десятков секунд? Сделать это, как выяснилось, можно очень просто: сначала самолет поднимается на высоту 10 тысяч метров, а потом резко снижается до двух тысяч. И вот пока лайнер камнем летит к земле, в салоне создается невесомость. Ненадолго, секунд на сорок. Но за это время все-таки можно составить представление о том, что это за «зверь» и как с ним следует себя вести.
Спуститься с горочки
Альберт Александрович – калининградец. Почти коренной. В город-трофей он приехал вместе с семьей из Воронежской области в 1948 году. Окончил здесь школу и оправился в Северную столицу – «образовываться» дальше.
– Отучившись в Ленинградском институте точной механики и оптики, я устроился в один НИИ, который помимо всего прочего занимался разработкой систем посадки и навигации летательных аппаратов, – рассказывает наш собеседник. – Новое оборудование было установлено на самолете ТУ-104. Впоследствии именно ТУ-104 был выбран для создания искусственной невесомости, и меня вместе с рядом специалистов пригласили в 1960 году в подмосковный Чкаловск, где проходили испытания – как техники, так и будущих покорителей космоса. Шесть кандидатов в космонавты – Валентин Варламов, Анатолий Карташов, Андриян Николаев, Павел Попович, Герман Титов – раз за разом поднимались на самолете, салон которого был обложен матами, за облака, а потом резко снижались вниз. Называлось это «спуститься с горки». Каждый из «спускающихся» должен был успеть за 40 секунд как минимум поесть из тюбика «космической еды». Ну а мы, инженеры-испытатели, следили за аппаратурой. Преимущественно с земли.
– Что рассказывали те, кто испытал на себе невесомость? – интересуюсь я.
– Никто особо не жаловался. Все, вроде, переносили состояние невесомости неплохо. Но Гагарин лучше всех. Во время одного из полетов он, помнится, написал в бортовом журнале, что испытывал во время невесомости необычайную легкость и что ему удалось поймать проплывавший мимо него карандаш.
– А сами не пробовали «с горочки спуститься»?
– Один раз пробовал. Если честно – кошмар. После полета я буквально вывалился из самолета, лег на траву и подумал: «Хорошо, что все это закончилось!».
– То, чем мы занимались в Чкаловске, было строго засекречено, – видимо, по привычке шепотом сообщает Альберт Куралев. – Даже наши близкие не знали, что дело связано с космосом – мы давали подписку о неразглашении, срок действия которой 40 лет! Впрочем, никто из нас толком ничего и не знал. Мы понимали, что готовим человека к полету на орбиту, но когда произойдет этот полет и на чем – понятия не имели. О том, кто полетит в космос, нам тоже заранее никто не сообщил. Имя первого космонавта мы узнали вместе со всей страной. Но те, кто близко знал Гагарина, в том числе и я, ни капли не удивились, узнав, что выбор пал на него. Это было естественно. Гагарин. А кто же еще?! Это был простой улыбчивый парень, которого мы – друзья-приятели по-свойски звали Гагара, а с другой… Что-то в нем было такое трудноуловимое, что заставляло понимать – он лучший. И относиться к нему соответствующим образом.
«Боже, не дай облажаться!»
– Смотрите, что получается, – говорит Альберт Куралев. – Гагарин полетел в космос 12 апреля, а американец Алан Шепард – 5 мая, через три недели. Почти сразу. Можно задаться вопросом: чего это американцы так спешили? Ведь все равно уже опоздали. Трудно поверить в то, что американцы начали в авральном порядке готовить ракету только ради того, чтобы максимально сократить время между первым и вторым стартом. Что-то здесь не так. Думаю, что «Редстоун-3» мог полететь в космос раньше нашего «Востока». Просто американцы боялись человека в космос отправлять. Почему? Вероятно, у них было мало данных о том, как ведет себя организм человека в невесомости. Они тоже проводили испытания, но, возможно, преуспели в этом деле не так, как мы. А тут американцы увидели, что Гагарин вернулся живым-здоровым, и решили: «Пора!».
– А вообще, мне жаль Шепарда, – вздыхает Альберт Александрович. – Вот Гагарина все знают. Это, наверное, самый известный русский на Земле. А кто такой Шепард, думаю, даже не всякий американец сразу вспомнит. А всего-то потому, что он не первый, а второй. Полети Шепард раньше, все было бы наоборот. Люди вспоминали бы не знаменитое гагаринское «Поехали!», а шепардовскую фразу перед стартом: «Боже, пожалуйста, не дай мне облажаться!».
Альберт Куралев работал в Чкаловске до 1963 года. После участия в космической программе его изрядно помотало по стране. Причем работать приходилось часто не по профилю – в Якутии на алмазных приисках. Разбогатеть особо не получилось, и на склоне лет Альберт Александрович решил вернуться в Калининград. Долго мыкался по съемным комнатам. Ситуация разрешилась после того, как он обратился к губернатору — ему дали квартиру в доме ветеранов.
