В его книгах мистика органично сочетается с политической сатирой, а ужастики – с реалиями недавнего прошлого. Учитывая, что Идиатуллин не одно десятилетие работал и продолжает работать в СМИ, беседа корреспондента «СК» с писателем получилась коллегиальной и легкой.
Соберись, тряпка!
– Шамиль, журналистика – это забег на короткие дистанции, а писательство – марафон. Как вам удается совмещать эти форматы?
– До поры до времени я с удовольствием совершал забеги на небольшие дистанции, и мне было этого достаточно. Но по мере того, как в голове копилось все больше идей, все чаще возникало ощущение удушья. По той причине, что литература – марафон, а у журналиста в 99% случаев нет возможности сесть и не спеша реализовать идеи, то написание первой книги растянулось на пять лет. Было бы и дольше. Но однажды в приступе ненависти к собственной бесхребетности я гаркнул самому себе: «Соберись, тряпка, и напиши!»
– Насколько предсказуемой для вас стала премия «Большая книга» и явилась ли она «волшебным пинком» к продолжению литературной карьеры?
– Победа была абсолютно непредсказуемой! Более того, лично для меня было очевидно, что никакие призы мне не светят – были для этого все логические обоснования. Хотя бы то, что написанное мной совсем не подпадало под формат большой литературы. За две недели до объявления победителя я узнал, что стал первым в читательском голосовании, воспринял это как величайшее чудо и был счастлив. А когда на церемонию награждения пришла многочисленная группа поддержки с плакатами «Шамиль, ура!», это просто стало для меня фактором эйфории. Стала ли премия для меня волшебным пинком? Да, в том плане, что это событие расширило мои горизонты, ну и, конечно, повысило статус…
– Кстати, о статусе. Среди, скажем, музыкантов и актеров идет жестокая борьба за этот самый статус. Я это знаю точно. Плюс невероятная ревностность к успехам коллег. Столкнулись ли вы с этими радостями в писательском цехе?
– Пока нет. И, надеюсь, не столкнусь. Актеры и музыканты бьются за конкретные ресурсы – деньги и роли. Не откусишь голову конкуренту, ресурсы достанутся ему, а не тебе. Отсюда подсидки и всяческие интриги. А писательство – вещь не денежная. Писательский труд келейный. И вот еще какая штука – лодку под названием «литература» лучше не раскачивать. Ведь читательский мир сильно скукожился. Десятилетия назад, когда мы кичились тем, что являемся самой читающей нацией в мире, это было не более чем мифом. Ну а сейчас все совсем худо…
Спасибо сказкам
– Ваши книги часто определяют как фэнтези и мистические триллеры. Вы согласны с определениями?
– Не согласен. Фэнтези не люблю. Я не силен в терминологии, но исхожу из того, что фэнтези – это истории про драконов, эльфов, странников в плащах. А фантастика – это про нормальных людей в ненормальных условиях. Первое мне совсем не интересно, второе – вдохновляет.
Вообще все этикетки – штука относительная. «Убыр» и «Эра Водолея» – это мистические триллеры, но еще и романы взросления, и политическая сатира – что угодно, только не фэнтези. Я придумывал и писал, представляя на месте читателя юного себя – при этом так, чтобы не заискивать и не подлаживаться, чтобы маленький я сперва, может, и психанул бы, испугался, а потом задумался и даже перечитал. Не мне решать, получилось ли, но я старался…
Что касается мистических триллеров, в моем портфолио этот жанр образовался потому, что я сказки любил читать с детства. Особенно русские и татарские. И однажды наступил день, когда я понял: преступление упускать такую сокровищницу сюжетов, поворотов и тем. Ведь последние десятилетия мы отлично разбираемся в фэнтези и зачитываемся Толкиеном. Мы читаем братьев Гримм и Шарля Перро. С детских лет узнаем нюансы жизни и быта других народов и ничего не знаем о своих предках. В «Убыре» одна из ключевых линий такова: современные люди вляпываются в ужасные переделки оттого, что ничего не знают о навыках предков, и гибнут один за другим. Чахнут, так и не поняв, отчего это произошло.
– С цензурой вам случалось сталкиваться?
– Сегодня можно угодить во всякие неприятности и даже сесть по обвинению в оскорблении чьих-то чувств тем, кто снимает кино, ставит спектакли, пишет картины. У писателей все-таки более богатые возможности высказывать свои мысли об окружающих реалиях. Потому что те, кто закручивает цензурные гайки, книжек не читают. А мы пишем не для них. Ну и к тому же у российской литературы большой опыт выживания!
– А журналистика столь же живуча?
– Хм, сложный вопрос. Она трансформировалась – это для меня безусловно. Я считаю, что сегодня островки свободы и правды там, где дерзают отчаянно храбрые молодые ребята, которые формируют новую медийную реальность. И это надежда на выживание общества. К сожалению, все большее пространство в отечественных СМИ занимает адская триада из официозной хроники, желтого треша (сплетни из жизни селебрити, расчлененка и прочая услада обывателя) и пропаганды, плавно перетекающей в фейковые новости.
– Если бы вы брали интервью у себя, что бы спросили?
– Я спросил бы: «А оно того стоило – не спать ночами, лишать себя таких радостей жизни, как шашлыки по выходным и походы в кино, чтобы пропадать пропадом за компьютером?» А ответил бы так: «Я примиряюсь с ситуацией в моменты, когда подходят незнакомые люди и говорят: «Спасибо вам за ваши книги».
Справка «СК»
Шамиль Идиатуллин родился в 1971 г. в Ульяновске. Выпускник факультета журналистики Казанского госуниверситета. Был сотрудником «Известий Татарстана», публиковался в федеральных газетах и журналах, сотрудничал с Издательским домом «Коммерсантъ». В 2003 г. переведен в московский офис Издательского дома, где работает и сегодня. Руководил службой корреспондентской сети «Ъ», был обозревателем журнала «Коммерсантъ-Власть», получив известность как автор «Тестов на русскость». В беллетристике дебютировал в 2004 г. политическим триллером «Татарский удар» (оригинальное название – «Rucciя»). В конце 2000-х его роман «СССР™» номинировали на премии «Национальный бестселлер», «Большая книга», «Интерпресскон» и «Бронзовая улитка». В 2012 г. вышел мистический триллер «Убыр», в 2013 г. – книга «За старшего». В 2017 г. стал лауреатом премии «Большая книга». Женат, двое детей.
Шамиль Идиатуллин: «С детских лет мы узнаем нюансы жизни и быта других народов и ничего не знаем о своих предках»
поделиться
