В нашем городе Михаил Лабковский побывал по приглашению журнала «Королевские ворота». Корреспондент «СК» побеседовал с известным психологом о странностях любви и успеха. 

Первая работа – зоопарк

– Михаил Александрович, с Калининградом вас связывает множество воспоминаний. В частности, визиты к вашей тете, знаменитому филологу и педагогу Тамаре Львовне Вульфович.
– С шести лет я проводил в Калининграде каждое лето у обожаемой мной тети Тамары. Тетя была со мной гораздо мягче, чем моя строгая мама. Мне настолько здесь было хорошо, что некоторое время я даже проучился в школе № 7. Кстати, первая моя работа – Калининградский зоопарк. Я ухаживал за кенгуру и был поставщиком мелких грызунов к столу пресмыкающихся. И, между прочим, зарабатывал куда больше, чем в дальнейшем в школе. (Смеется.) Потом, когда родилась дочка, стал ее каждый год привозить в Калининград. 
Вчера ощутил прилив ностальгических чувств – навестил лагерь «Алые паруса» в Лесном, в который ездил в подростковом возрасте. Это такие воспоминания: разгар пубертата, первая страстная любовь. А какое время было чудесное, когда я тусовался с тетиными студентами. Среди них – Альберт Михайлов, Регина Диденко. 

– Специфика города не дала знать о себе, не было мечтаний о дальних странствиях?
– Я хотел во флот и даже планировал поступление в мореходное училище. Но жизнь распорядилась по-другому: поступил на психфак в надежде решить собственные проблемы. В итоге научился их решать и к тому же понял, что этим можно зарабатывать.

Образ невротика

– Так это правда, что психологами становятся люди, имеющие проблемы?
— К сожалению, да. Тем, кто становится психологом, должны быть интересны проблемы других людей, потому что им они знакомы не понаслышке. У меня в детстве была болезнь – синдром дефицита внимания и гиперактивности. Я в школе ни на чем не мог сконцентрироваться, был практически не обучаем: не мог предложение до конца написать, вникнуть в условие задачи по математике и т. д. Со временем это породило страх: что же будет дальше, если я ничего не способен довести до логического завершения? Лузером быть точно не хотелось. С помощью психологии и таблеток я эту проблему в принципе решил. Я перестал быть страдальцем.

– А отчего их так много вокруг – страдальцев?
– Я сам был такой, потом вылечился. Мы меряем любовь уровнем страдания. Что касается страдающих на нелюбимой работе, то имя им легион. Список тревог у них бесконечный: из-за нелюбимого мужа, из-за отношений с женатым мужчиной, наконец, из-за того, что кругом негодяи, подонки и так далее. Невротики сами у себя формируют чувство тревоги, начиная бояться смерти, болезни, развода, потери работы, денег и прочего. Ничего подобного с ними в реальности не происходит, но они заранее боятся.

– В общем-то, типичный образ представителя творческой профессии. По моим наблюдениям, невротик – если не каждый, то уж через одного точно…
– Ну да, поэты, музыканты, актеры и художники, как правило, больны на всю голову, и это норма. По-другому быть не может. Между такими понятиями, как великий и счастливый, – дистанция огромного размера. Классический вариант – Лермонтов: болезненный, ранимый. И умер в возрасте, когда сегодня многие еще в институтах учатся. Великий? Да. А о счастье говорить не приходится. Ван Гог страдал, бедствовал, ухо себе отрезал. Гением признали, когда он давно лежал в могиле. Чехов – глубоко несчастный человек, а его признал весь мир. Так что это жесткий выбор – творческий успех или счастье.

– А можно задать провокационный вопрос: лично вы счастливы или успешны?
– (Смеется.) Я – и то, и другое! И за это особое спасибо профессии: именно благодаря ей я научился благополучно совмещать успешность и чувство счастья.

Сердцу прикажешь?

– Исходя из вашей концепции, получается, сердцу прикажешь? Поняла, что рядом – не тот человек, наступи на горло собственной песне и рви отношения…
– Был период, когда я безумно страдал по женщине. Но сумел с этим справиться. И в дальнейшем я поступал именно так. Как только я понимал, что это – не тот человек, с которым я могу быть счастлив, наступал на горло собственной песне и бесповоротно рвал отношения.

– А если этот «не тот» дает ощущение счастья?
– Смотрите, я бросил курить. А до этого 37 лет курил, последние 10 лет – по три пачки в день. И до чего же мне это нравилось! Никотиновая зависимость и любовная ничем не отличаются одна от другой. Чаще всего это случается с людьми, которые в детстве испытывали дефицит родительской любви. Подросший ребенок подсознательно ищет партнера, который доставляет ему жестокие страдания. Если вы оказались в невротических отношениях, необходимо признать, что это зависимость.

– Но ведь об этой самой зависимости – вся мировая лирика, начиная от Шекспира и заканчивая Толстым…
– Да, это старая как мир история про наркодилера, который поставляет женщине необходимые страдания. А здоровая любовь — это про то, насколько ты счастлив. У нас вообще в традиции невротический подход как к отношениям, так и к браку. Здоровый человек не хочет выйти замуж.

– По-моему, спорный тезис…
– Первое, что нужно сделать, — перестать хотеть выйти замуж, обесценить саму идею. 
Я понимаю, что в нашей стране так сложилось исторически. Первый огромный стресс для женщин произошел с 1941-го по 1945 год. Тогда после 25 лет вообще невозможно было выйти замуж, сплошь и рядом были мезальянсы: она умница, красавица, а он — жуткий алкоголик без ноги, да еще лет на 40 старше. 
И это считалось удачей, потому что мужчин не было. Далее пошел уже генетический страх, связанный с замужеством, внушенный этим поколением женщин. Поэтому в России так приняты ранние браки — в 19–20 лет, в то время как в Европе это происходит ближе к 30 годам. 
В наших женщинах по-прежнему сидит этот послевоенный страх, что замуж могут не взять. 

– А готовность угождать, потакать и терпеть даже алкоголика (зато муж!) – следствие этого страха?
– Конечно! При том, что людей не любят за то, что они прогибаются. Ты будешь для мужчины пустым местом. Если постоянно пытаться угодить, нивелировать все конфликты — это прежде всего для женщины вредно. Он тебя полюбил за то, что ты — это ты, за то, что ты была самой собой. Почему девчонка в 16 лет всех посылает куда подальше, а в 40 она уже сидит, не дышит и ждет, когда ее кто-нибудь подберет?

– Сегодня телеканалы изобилуют вариациями на темы волшебного омоложения. Как вы относитесь к этим проектам?
– Это глупейшая из женских иллюзий – считать, что поход к пластическому хирургу или супермакияж – ключ к любовным победам. Это чистый мазохизм. Любить будут еще меньше. Никого еще не любили за то, что он пытается стать кем-то другим. Любят-то на подсознательном уровне. В этом смысле так природа распорядилась, чтобы каждый мог найти себе пару. Мужчины так устроены, что еще со времен своей матери подходят только к тем, кто глазами дает им одобрение. Есть дебилы, которые подходят, когда им говорят «пошел отсюда», но с ними не надо связываться, они больные. А здоровый мужчина — как ребенок. Он подходит, когда женщина улыбается ему, смотрит ему в глаза и транслирует: «Я счастлива, самодостаточна и выбираю тебя!»

Справка «СК»
Михаил Лабковский родился в 1961 г. в Москве. Окончил психологический факультет Московского педагогического института (специализация – общая, семейная и возрастная психология) и курс FamilyMediationService в Израиле. Работал учителем и школьным психологом в Москве, в Иерусалиме – с трудными подростками и супругами в состоянии развода. Ведет программу «Взрослым о взрослых» на радио «Серебряный дождь». Семья – дочь Дарья (30 лет), журналист. 




Михаил Лабковский: «Я поступил на психологический факультет в надежде решить собственные проблемы»