Международный фестиваль «Джаз в филармонии» в Калининграде открылся  выступлением «Ансамбля джазовой музыки народного артиста России Давида Голощёкина».
Мэтр, которому скоро исполнится восемьдесят, излучает энергию и шарм как на сцене, так и в личном общении. В этом убедился корреспондент «СК».  

В комсомол не приняли за хулиганство

- Давид Семёнович, вы основатель и профессор единственной в мире джазовой филармонии. Что подтолкнуло вас к этой идее? 
– Джаз – не самое востребованное искусство. Найти себе применение очень трудно. А у меня есть место, где я могу и сам творчески реализовываться, и давать возможность другим. Меня радует сознание того, что меня не станет, а мои ученики будут играть.   

- Сложилось впечатление,  что в юности вы были еще тем хулиганом…
– В основном мое хулиганство заключалось в том, что я на переменках в десятилетке при консерватории наяривал буги-вуги. Что было строжайше запрещено в этой святая святых классической музыки. Моих родителей без конца вызывали в школу. Меня и в комсомол не приняли за хулиганство, из-за чего я серьезно переживал. Потом мало-помалу про мои преступления забыли, но комсомольцем я так и не стал.

- Ваши родители были заточены на то, чтобы вы играли классику, а вы устремились в джаз. Отчего так? 
– Тут такая история. Мой отец, будучи первым директором Ленфильма, не обладал совершенно никаким слухом – он даже  Гимн СССР не мог распознать. Мама окончила балетную школу при Большом театре. Но на выпускном экзамене ей попалась плохая пуанта, она сломала палец на правой ноге, и на ее карьере был поставлен крест. Музыкальность мамина была невероятна, что, собственно, балеринам и положено. Мой абсолютный слух – это от мамы. В 1956 году она взяла меня на концерт оркестра Олега Лундстрема. То был переломный  момент  моей жизни,  я понял, что джаз – это мое. При этом мама понимала, что джаз – это наказуемо. Увидев мою страсть, сказала: «Додик, ты закончишь жизнь в ресторане». С ее точки зрения это было худшее, что может случиться с человеком. Но, к счастью, она дожила до момента, когда я открыл филармонию джазовой музыки. «Да, что-то в жизни меняется», – задумчиво сказала мама…

Неусыпный контроль и облавы

- Учитывая, что  долгие годы джаз был опальным жанром, насколько тернист был ваш путь?
– Весьма тернист. В тех местах, где мы нелегально собирались, устраивались  облавы. Ленинградские подвижники джаза умудрились создать клуб «Квадрат». Я оказался в этом сообществе. Соответствующие органы держали нас под неусыпным контролем и делали все, чтобы мы перестали существовать. Некоторые из участников клуба даже попали в тюрьму.  В Калининграде я 
сейчас сыграл свою музыку из фильма 1991 года «Когда святые маршируют». Это история о нелегкой доле музыкантов, занимающихся джазом.

- Как вы относитесь к популярным  отечественным кинолентам о джазе и джазменах?
– Из тех, что видел, плохо отношусь ко всем. «Мы из джаза» – жалкий водевиль, совершенно не убедительный художественно и не имеющий никакого отношения к реальности. 

- А «Стиляги»?
– Единственное достоинство этого фильма – это то, что он доносил до молодежи информацию, что было такое поколение стиляг, давшее нашей стране и миру выдающихся музыкантов, писателей и художников, которые противостояли всеобщей серости.

- А вы не были стилягой?
– Конечно, был! Сейчас, глядя на мою лысую голову, трудно представить, что я носил большущий кок и туфли на толстой подошве. И твист с рок-н-роллом выплясывал. Конечно, мы постоянно были под колпаком. В милицию можно было угодить за одну лишь красную рубашку.

За спиной – профиль Ленина

- При этом в разгар застоя вы встретились с самим Дюком Эллингтоном. Как это случилось?
– О, это смешная история! В 1971 году я работал в Доме культуры имени Дзержинского в Ленинграде. Директором был хороший мужик. Будучи прогрессивным человеком и зная мои наклонности, он сказал: «А давай соберем ансамбль, будете выступать на вечерах». И именно в это время в СССР приезжает Дюк Эллингтон.  Его пребывание в Ленинграде освещал  мой приятель, фотокорреспондент «Ленинградской правды». От него я и узнал о приезде Эллингтона. 
И вот утром в коммунальной квартире, где я жил, меня зовут к телефону. Незнакомый голос сообщает, что это звонят  из управления культуры. «Завтра в «Доме дружбы», – говорят мне, – состоится встреча музыкальной общественности с Дюком Эллингтоном. Вы должны прийти на эту встречу со своими музыкантами и показать, что такое советский джаз». 
Как выяснилось, это приглашение случилось благодаря другу-фотокорреспонденту. Вот что он мне потом рассказал. В первый день своего визита Эллингтон спрашивает сопровождающее лицо (понятно из какой структуры): «А у вас в Ленинграде играют джаз?». «Конечно, играют», – промычало лицо. «А можно было бы встретиться с музыкантами и послушать их?» – интересуется Дюк. «Слышь, кто играет этот, как его, джаз?» – шепотом спрашивает служивый у фотографа. Ну а тот отвечает: «Давид Голощёкин с товарищами». Вот так я получил приглашение. 
Приезжаем в указанное место, прихватив с собой обойму инструментов. К слову, в ту пору я, помимо рояля, играл на контрабасе, скрипке и трубе.  В зале, рассчитанном человек на триста, сидят несколько мужиков характерной наружности – обком, горком, МВД, КГБ. И только два представителя «музыкальной общественности» – композиторы Андрей Петров и Аркадий Колкер. Играем. После последнего аккорда Эллингтон встает, аплодирует и что-то говорит. Переводчик переводит: «После такого прекрасного пианиста я нуждаюсь в реабилитации». Дюк выходит на сцену. Между прочим, даже сохранилась фотография – на сцене с профилем Ленина и лозунгом «Ленинские идеи живут и побеждают» стоим мы с Эллингтоном. Он сел, заиграл на рояле. Я ему подыгрываю начало на контрабасе, затем на трубе и, наконец, на скрипке. В итоге мэтр расцеловал меня со словами: «Если ты приедешь в Нью-Йорк, у нас нет шансов получить работу». Такое не забывается…

- Вы отлично выглядите – это генетика, здоровый образ жизни или самоирония?
– Насчет здоровья вопрос сложный, а вот с самоиронией у меня действительно все в порядке!


Давид Голощёкин: «Поколение стиляг дало стране музыкантов, писателей и художников, которые противостояли всеобщей серости»  

Справка «СК»
Давид Голощёкин родился в 1944 году в Москве. Окончил Ленинградское музыкальное училище им. Римского-Корсакова. Впервые выступил как музыкант на джазовом фестивале «Таллин-1961». В 1963 году основал джазовый «Ансамбль Голощёкина», в 1989 году – Государственную филармонию джаза в Ленинграде, а в 1994 году организовал петербургский джазовый фестиваль «Свинг белой ночи».  Двид Голощёкин – бессменный лидер джазового ансамбля «Четверо». Профессор Российского государственного педагогического университета им. Герцена. Народный артист Российской Федерации.