Куршская Коса была для Андрея Битова местом силы

Осенью в Зеленоградской центральной библиотеке им. Куранова при участии Фонда развития культурного наследия Андрея Битова, основанного его внучкой Полиной Баженовой,  прошла акция, посвящённая жизни и творчеству писателя. 

Андрей Битов любил наши края и неоднократно наведывался на Куршскую косу, где написал свои знаковые произведения. В 2003 году он впервые пришел в библиотеку Зеленоградска и стал ее почётным читателем. С тех пор неоднократно проводил там творческие встречи, дарил библиотеке свои книги, посвящал стихи. С внучкой писателя мы поговорили об этом невероятном человеке.

Дед — праздник

— Полина, как родилась идея создания фонда Андрея Битова? 

— Несколько лет назад мне стало печально, что имя деда так редко упоминается. Время летит стремительно. Я это понимаю каждый раз, когда смотрю на младшую дочь, которая родилась за несколько дней до ухода из жизни Андрея Георгиевича. Она уже большая, и столько лет я живу без бесед, советов и поддержки от деда, который заменил мне рано ушедшего отца. В последние годы я узнала о нём много нового. В частности, во время поездки в любимую им Калининградскую область. Сначала мы побывали на орнитологической станции на Куршской косе, где память о деде до сих пор жива. Потом в библиотеке Зеленоградска познакомилась с её заведующей Натальей Шумиловой, которая деда помнит и любит. Они хотели в этой библиотеке основать международный литературный центр, но не успели. Итог поездки — мы создали инициативную группу по продвижению идеи памятника Андрею Битову на Куршской косе. Надеюсь, нам удастся его поставить. Дело за малым — найти спонсоров…

— Как в жизнь Андрея Георгиевича вошла Куршкая коса?

— Вскоре после развода с бабушкой в 1968 году он познакомился с будущей второй женой Ольгой. Она была биологом, по роду деятельности посещала косу и рассказала деду про это уникальное место. Вместе они приехали сюда, и с тех пор и до его последних дней Куршская коса стала для Андрея Битова местом силы. 

— Вы с раннего детства были близки с  дедушкой?

— Я была его любимицей как старшая внучка. Мы жили на Невском проспекте, квартира деда была на улице Восстания через дорогу от нас. И без конца ходили друг к другу в гости с пирогами. Дед часто бывал в разъездах — преподавал в США и в Германии. И его возвращение каждый раз было великой радостью: приходил оживлённый,  с многочисленными дарами — такой дед-праздник! Через несколько лет после смерти в 2006 году его последней жены Натальи он стал жить с нами на Невском. Я  знала, что люди деда побаивались. Строг он был и со своими детьми, но со мной всегда нежен. Мы общались на равных, и нам было хорошо вместе. Помню, как в пять утра вместе пили кофе и сообща  учили билеты. При том, что в доме  все соблюдали его правила: в холодильнике непременно кефир, с утра — овсяная каша. Ни в коем случае нельзя было трогать рукописи деда. Но однажды в его отсутствие мой сын, а его правнук Костик, добрался до рукописей и разложил их на кровати. За этим занятием его и застал дед. Сложил рукописи в папку, на которой написал: «Записки  моего прадеда. Составил и издал Костя Соловьев в 2014 году».

Памятник Чижику-Пыжику и «Пушкин бэнд»

— Вы делились друг с другом сокровенными мыслями?

— Да, он много рассказывал о своей молодости. Вспоминал, как бабушка рвала сирень на Каменоостровском, а он в тот день угнал «Москвич» у отца. Когда сел за руль, увидел огненную красавицу, сидящую на ветке. Так и познакомились. Потом, свидании на третьем, разбили «Москвич»… А я подростком прибегала к нему и рассказывала о своих романтических перипетиях. При том, что ревновал ужасно к моему будущему мужу, с которым мы с пятнадцати лет знакомы. В один прекрасный день мы приехали в гости к деду и объявили о свадьбе. Смотрю, зубами скрежещет… Отправил меня в комнату, а сам сел с Лёшей беседовать на кухне. Спросил, какую последнюю книгу тот прочитал. И Лёша по какому-то наитию ответил, что «Хаджи Мурата» (эта книга имела особое значение в жизни Андрея Битва, который как исследователь русской истории восхищался Хаджи Муратом и был одним из авторов идеи создания памятника легендарному воину. — Прим. авт.). И тогда дед сказал: «Всё — наш человек!». А когда я самостоятельно поступила в университет и сообщила об этом деду, он вдруг расплакался и сказал: «Наконец, я понял, что такое позитивный стресс!»

— Когда-то я делала интервью с Андреем Георгиевичем и до сих пор помню его фирменную иронию.

— Юмор был его органическим свойством. Воспоминаний на эту тему много. Младшая правнучка родилась за пять дней до его смерти. И тогда дед сказал, что ему полагается орден многодетного прадеда. Говорил, что наша семья как дельфины — они тоже живут стаями в четыре поколения.

— Как рано вы осознали, что дед – великий писатель?

— Я ментально доросла до его творчества только в последние годы. До этого все называли его гением, и это было для меня нормой жизни. Но понимать его внутреннюю свободу и восхищаться ей я начала рано. Это свойство помогало ему создавать неожиданные творческие проекты: памятники Чижику-Пыжику на Фонтанке и зайцу, который перебежал дорогу Пушкину (а это плохая примета), иначе поэт мог оказаться в Санкт-Петербурге в момент восстания декабристов. Чтение черновиков Александра Сергеевича под джазовую импровизацию группы «Пушкин-бэнд» — тоже его идея. В девяностых на борту лайнера дед во время  круиза встал на палубу в плавках с репродукцией поэта и показывал тому берег Африки. Именно тогда он познакомился с Юрием Ростом, который стал его душевным другом. Для нашей семьи он был палочкой-выручалочкой. Когда  у деда диагностировали опухоль головного мозга, а позднее – рак голосовых связок, Рост оказывал колоссальную помощь, помогал устраивать в хороший стационар.  

— Почему вы не пошли по стопам художественной семьи, а выбрали психологию?

— По достаточно странной причине. Я с детства варилась в творческой тусовке, у меня ведь и бабушка — писательница, и папа — художник. В этом ярком и неспокойном окружении порой было ох как не просто. Жить с ними надо было научиться! Может, потому и пошла в психологию (смеётся). Дед считал, что творческий человек непременно должен устроить себе конец света, чтобы потом убежать из этого ужаса и начать творить. Говорил, что также поступал и Пушкин. Когда дед развёлся с бабушкой, случился его первый побег на Куршскую косу. И там он после очередного жизненного кризиса заново обретал самого себя. Кстати, о своих ссорах и перемириях и бабушка, и дед вспоминали нередко. О том, как бабушка лупила его полотёром и чайником — по-другому этих два огненных человека сосуществовать не могли. Но расстались друзьями и о междоусобицах  вспоминали с хохотом, так, что все от смеха сползали на пол. О многом ещё рассказывали: про сценарные курсы, про то, как снимают кино, про выходки поэтов, про кипящую молодую жизнь. Теперь их нет. Думаю, они сейчас пируют вместе…

Справка «СК»

Полина Баженова — внучка Андрея Битова от его старшей дочери Анны. Родилась в 1986 г. Училась на психфаке Санкт-Петербургского госуниверситета по специальности «клиническая психология», затем окончила аспирантуру. Мать троих детей. Сейчас президент Фонда культурного наследия Андрея Битова.