Всемирный день поэзии отмечается ежегодно 21 марта. Художник и теоретик искусства Дмитрий Булатов в течение тридцати лет собирал архивные документы, посвящённые истории становления экспериментальных форм поэзии, музыки и графики, которые будут переданы в Пушкинский музей. Об удивительной взаимосвязи этих жанров и сегодняшнем дне с Дмитрием Булатовым побеседовал корреспондент «Страны Калининград».
Языковой сюрреализм
— Дмитрий, по моему наблюдению, поэтические шедевры появляются в кризисные моменты истории. Скажем, Серебряный век.
— Согласен. Тема, которой я занимаюсь – история становления саунд-практик в России и за рубежом, напрямую связана с Серебряным веком. В своё время в Государственном центре современного искусства (ГЦСИ) мы выпустили две большие антологии на русском и английском языках. Одна была посвящена визуальной поэзии – направлению на стыке слова и изображения. Вторая – звуковым практикам, исследующим пересечение поэтического творчества и звука.
— Давайте поговорим о становлении этих направлений в поэтической истории России.
— Одно из направлений, которые весьма ярко и зримо проявились в отечественной традиции, это творчество фонетических поэтов, прежде всего футуристов – Маяковского, Хлебникова, Кручёных, Елены Гуро. На рубеже 1910-х они начали писать стихотворения, в которых фонетика играла ключевую роль. Например, знаменитое «дыр бул щил» Кручёных. С лёгкой руки Хлебникова появлялись совершенно новые слова («Бобэоби пелись губы. Вээоми пелись взоры...»). Сам поэт говорил о них, что там «начало звука живет самовитой жизнью». Позднее этот принцип фонетической игры с уходом в заумь – трансментальный поэтический язык – продолжили Даниил Хармс и Александр Введенский. У последнего, например, есть такая абсурдистская конструкция: «Два воробья – одного звали Фёдором, другого арбузом».
Примечательна и конструктивистская ветвь. Поэты занимались тем, что сегодня мы называем перформансом. Так, Александр Туфанов исполнял свои стихи в форме «фонической музыки», удваивая гласные за счет удвоения исполнителей (двухголосие), а Василий Каменский сопровождал поэтические чтения (он называл их «звучалями») выступлениями профессиональных танцоров.
— Приходят на ум абсурдистские анекдоты двадцатого столетия, типа «Летят два крокодила, один - зелёный, другой на север».
- По большому счёту и искусство, и повседневный язык переняли эти формы. Языковой сюрреализм – вот то, о чём вы сказали.
Справка «СК»
Дмитрий Булатов родился в 1968 г. в Калининграде. Художник, теоретик искусства, куратор. Организатор более тридцати международных художественных проектов и выставок. Автор книг и антологий по искусству. Лауреат Премии им. Сергея Курёхина (2023), дважды лауреат Государственной премии в области современного искусства «Инновация» (2008, 2013).
Вещи таят в себе звуки
— Что яркого и революционного происходило на отечественной звуковой ниве?
— Это, безусловно, идея «шумовых» оркестров, которая получила распространение в 1920-х годах. Они должны были, как писала пресса того времени, отразить «новые диссонансы, рожденные шумом города, треском машин и ревом гудков». Повсюду создавались оркестры «пролетарских шумовиков» – металлургов, деревообработчиков и других рабочих, которые использовали характерные для своей отрасли материалы. Так, оркестр металлургов должен был шуметь на различных марках стали, меди, листового железа и чугуна, а столяры – на дереве разных пород. Затем все эти коллективы объединялись через профсоюзы в единый шумовой оркестр ВЦСПС (Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов).
— И что они играли?
— Были написаны специальные произведения, которые дошли до наших дней. Например, «Марш металлистов» Григория Лобачева. Кроме того, выпускались методички, в которых рекомендовалось создавать шумовые оркестры даже из воспитанников детских домов. Вот удивительная цитата из методички Наркомата просвещения РСФСР: «Гармония разлита во всём мире. Все вещи таят в себе звуки. Даже барахло. Надо только уметь их оттуда извлечь». В 1922 году композитор Арсений Авраамов придумал свой грандиозный проект – «Симфонию гудков». Он объединил в одном произведении гудки заводов, ревуны кораблей и паровозов, колокола. Первое исполнение состоялось в Баку, затем в Москве. В какой-то момент весь город начинал звучать: заводские гудки, колокола, сирены – всё сливалось в мощном исполнении «Интернационала». И даже артиллерия принимала участие! Это был подлинный звуковой манифест 1920-х годов.
От Хлебникова к ИИ
— Какие озарения той поры дожили до наших дней?
— Один из ярких примеров — удивительный инструмент будущего, который преобразовывал электрические сигналы в звук. Его автор – изобретатель, физик и музыкант Лев Термен, в честь которого инструмент получил название терменвокс. Между прочим, от Термена был в восторге Ленин, в результате чего создатель терменвокса бесплатно гастролировал по всей России, рассказывая об электрификации звука. К слову, в прошлом году мы привозили в Калининград правнука изобретателя, Петра Термена, который дал здесь концерт.
Другой пример – звуковое кино, которое активно развивалось в 1930-е годы. Звуковая дорожка, сопровождающая фильм – хитрое устройство. Так вот, инженеры и художники придумали технологию «рисованного звука» – как можно рисовать звуковые дорожки вручную и генерировать любые звуки. Музыка буквально превращалась в графику, которую затем можно было воспроизвести.
Если вы помните, фильмы Тарковского – «Солярис», «Зеркало», «Сталкер» - сопровождаются необычной, почти неземной музыкой. Она была записана на музыкальном синтезаторе «АНС», который продолжил традицию «рисованного звука» 1930-х. «АНС» – это аббревиатура имени, отчества и фамилии Александра Николаевича Скрябина. Этот композитор в начале XX века разрабатывал идеи синестезии – объединения света, звука и движения в единое художественное переживание. Сам «АНС» появился в 1950-х. Художник создавал графику, которая в режиме реального времени превращалась в звук!
На «АНСе» играли такие известные композиторы 1960-х, как Софья Губайдуллина, Эдисон Денисов, Альфред Шнитке. А потом музыку стали писать компьютеры. Сегодня искусственный интеллект уже создаёт произведения искусства – сочиняет стихи, генерирует звуковые и визуальные образы. У меня тоже есть опыт работы в этом направлении: увлекался звуковыми практиками и сочинял треки. Сегодня многие художники и поэты работают в этих областях. Но всё это не свалилось на нас с неба. Это цепочка последовательных шагов – от Хлебникова и Кручёных к ИИ.
— Насколько я знаю, истории создания революционных жанров в переломные периоды истории чаще всего сопутствовали трагические обстоятельства.
— Это правда. В тот период царил невероятный драйв, который находил всеобщий отклик. Русский авангард – феноменальное явление. Он надолго определил мировое представление об искусстве России. Социальные потрясения становились катализатором мощных всплесков художественной энергии. Но в этом триумфе было и немало трагического. Судьбы многих авангардистов сложились печально: одни были репрессированы, другие, как Маяковский, покончили с собой. То есть нужно помнить, что революция в творчестве и трагичность неотделимы – такова неумолимая правда жизни.
То есть нужно помнить, что революция в творчестве и трагичность неотделимы – такова неумолимая правда жизни.
