Всего в коллекции около 60 тысяч книг. Для их хранения сделали пристройку к немецкому дому.
Первые покупки
А начало коллекции библиофил заложил... в 9 лет.
– Мы переехали из деревни в Сталинград. Папа – учитель, потом директор школы – умер в 1942-м от туберкулеза.
И моя мама – малограмотная донская казачка – оставшись с тремя детьми, завербовалась на восстановление Сталинграда. Кроме книг и радио, особой радости не было, – вспоминает коллекционер. – В то время часто выходили тонкие книжки по 4 копейки. Одной из первых стал Андерсен.
Я читал запоем. Экономил карманные деньги и бежал за книжкой в магазин. На автобусе не ездил, чтобы сэкономить еще 3 копейки.
Так соседи узнали, что Генка любит читать, и стали, кому не жаль, отдавать свои книги. Мама увлечение поддерживала, считала, что это помогает учебе.
К институту в коллекции было 800 изданий.
– В 15 лет я хорошо разбирался в подписных изданиях, – говорит Дьяков. – В то время меня интересовали книги о войне – она прошла через нас. Потом увлекся поэтами – Пушкин, Жуковский. Через переводы последнего узнал о Шиллере и Гете. В 6-м классе учитель застукал меня за чтением «Фауста», но я был отличником, и меня не ругали.
«Есенин – это кто?»
До 1958 г. в СССР не было дефицита книг.
– Покупай – не хочу, но денег у народа не было, – говорит Геннадий Иванович. – Помню, как мама со вторым мужем собирали меня в институт. Хватило лишь на ботинки, и я устроился на завод, заработал еще и на костюм. Поступать решил в Московский библиотечный, который позже стал Институтом культуры. Оттуда выпускали руководителей для учреждений культуры.
В первые годы учебы на любимые книги не хватало и повышенной стипендии в 22 рубля.
– На время я запретил себе покупать книги, – вспоминает Дьяков. – Но учился хорошо, и мне разрешили свободное посещение. Тогда смог подрабатывать и снова покупать книги.
В 1958–1959-м в СССР стали издавать Хемингуэя, Ремарка. А на практике в Звенигороде в старинной библиотеке впервые узнал о творчестве Аркадия Аверченко, Надежды Тэффи, Ивана Бунина. Это сейчас последнего изучают в школе. А для нашего поколения он стал широко известен лишь в 1960-е.
С Есениным так же. Его издали впервые в 1955–1957 годах. Помню, еще в Сталинграде увидел на барахолке четырехтомник поэта в мягком переплете и говорю: «А что это за Есенин такой?» Сегодня у меня собраны почти все издания поэта – и академические, и напечатанные к датам.
В нашу область Дьякова распределили в 1962-м.
– Я знал о Кёнигсберге, был хорошо знаком с немецкой поэзией. И когда ехал, почему-то думал, что попаду в другую культуру, ну не могла же она испариться за 17 послевоенных лет. Да, я пережил оккупацию, но никогда не связывал фашизм и немецкую культуру.
Дьяков стал директором Зеленоградского ДК и впервые увидел море. Супругу тоже нашел здесь.
– У Аллы интересная судьба. Ее родители познакомились в концлагере под Данцигом. Когда бывших пленных везли на родину, тормознули здесь для проверки. Пока ждали отправки, поженились да тут и осели. Алла стала четвертым ребенком, что родился у первых жителей нового Зеленоградска.
Затем была работа в ДК Пионерской базы рыбфлота и ДК рыбаков в Калининграде.
– В те далекие годы мы показывали много фильмов. А в ДКР была традиция – устраивать вечера для рыбаков, чье судно вернулось с рейса. Мы брали первые места на соревнованиях за развитие кино. В итоге я зарплату отдавал жене, а на премии покупал книги. Тогда издавали много поэтов – Северянина, Евтушенко, Кобзева. Привоз в магазинах обычно был по средам.
В Калининграде не только продавали, но и выпускали книги. Кто-то помнит серии «Здравствуй, море!» и «Морской роман» с корабликом на обложке. Ими были забиты магазины.
– В 1980-е по работе я два-три раза в месяц ездил в Москву за новыми фильмами, которые затем прокатывали по всей области. И всегда с собой брал книги нашей типографии. В других городах морские серии шли на ура. Я их менял на нужные мне. Возвращался так: в тележке – фильмы, в рюкзаке – книги.
Продал коллекцию
В 1970-е годы в Калининградском клубе книголюбов состояло 400 человек. Сегодня клуба нет, а от прежних любителей собирать книги дома мало кто остался.
Карьеру Геннадий Иванович закончил в 1998-м, последние
9 лет отработав директором независимого киноцентра:
– В 1995-м люди прекратили ходить в кино: появились видеосалоны, по телевизору стали показывать интересные иностранные фильмы, а система Госкино развалилась.
Если вы думаете, что книги у Дьякова лежат мертвым грузом, то ошибаетесь. Первую коллекцию из 26 113 книг он... продал местному богатею. Тот построил дом и хотел заполнить его библиотекой.
– Но я быстро ее восстановил и за счет вырученных средств расширил до 40 тысяч, – поясняет коллекционер. – В 2000-е многие уезжали за границу, книголюбы отдавали собрания целиком. Старики избавлялись от книг.
Сегодня немало земляков ищут издания, полюбившиеся в детстве, или что-то конкретное для коллекций. И тогда обращаются к библиофилу.
Может, покажется смешным, но Геннадий Дьяков записан в три библиотеки и читает сразу по 8–12 работ.
– Книги сейчас дорогие, – объясняет он, – но есть много интересных авторов. Мне нравятся Дмитрий Быков, Павел Басинский. Всегда читаю тех, кто получил литературные премии типа Букера.
Геннадию Ивановичу идет 81-й год.
– Благодаря книгам мне до сих пор интересно жить, – говорит он.
Собирательство, видимо, передалось и одному из двух сыновей супругов Дьяковых. Старший Алексей коллекционирует модели автомобилей. Их у него сегодня свыше тысячи.
В конце 1970-х под пос. им. Космодемьянского нашли схрон. В нем были разные предметы, видимо, присланные каким-то немецким солдатом во время войны. Среди предметов был медальон с профилем Пушкина каслинского литья 1937 года, изданный к столетию со дня смерти поэта. Александр Дьяков выменял его у нового владельца за книги
Поэма «Евгений Онегин» 1887 года издания
поделиться