Голод, лагеря, смерть близких... Для калининградца Андрея Ренде и других российских немцев это страшные страницы Великой Отечественной. Под катком репрессий погибли 400 тысяч человек.
Откуда в степи десант?
Свою историю Андрей Карлович Ренде, доцент философии, член Международной ассоциации исследователей истории и культуры российских немцев, рассказывает вполголоса. Это другая сторона войны, о ней у нас говорят нечасто...
Немцы селились на Волге при Екатерине II, дед нашего героя работал на цементном заводе в Саратовской области, здесь в 1938-м в селе Клейн-Базель родился Андрей Ренде. В первые дни войны немцы вместе с другими односельчанами отправились в военкомат, чтобы уйти доброврольцами на фронт.
– Поступил приказ всех военных (это 30 тыс. российских немцев, из них 1 500 – офицеры) из армии «изъять». Как вещь! Гражданских на фронт не брали, – рассказывает наш собеседник.
А 28 августа 1941 года вышел указ о переселении немцев Поволжья. Их объявили пособниками фашизма, якобы они ждут десант из Германии и часть гитлеровцев уже спрятали.
– Как можно в волжской степи укрыть десант? – задается вопросом Андрей Ренде. – Как он вообще незамеченным долетел до Волги? Уже в 1990-е годы выяснилось, что десантниками были энкавэдэшники, переодетые в немецкую форму. Эта провокация стала для российских немцев смертным приговором.
Начались массовые выселения. На сбор – двое суток. По немецким домам (в селе также жили украинцы, русские, татары, мордва, казахи) ходил русский председатель сельсовета и плакал. Рыдали в каждом доме! Ренде – трое детей, бабушка, родители (работали в колхозе) – смогли взять только носильные вещи. В Северный Казахстан людей месяц везли, как скот, в товарняках. Начался голод.
– Днем состав шел, а ночью выносили трупы, – рассказывает Андрей Карлович. – Хоронить не было возможности, у наших родных умер ребенок, они просто поставили ящик у обочины.
Спасло ремесло
Семья Ренде попала в бедный казахский аул Павлодарской области на берегу Иртыша. Родным не разрешали селиться вместе. Но Ренде повезло – рядом были семьи двух братьев отца. Самым тяжелым был первый год: зима, жили в коровнике, началась эпидемия тифа.
– Мужчин и женщин от 16 до 55 лет стали забирать в трудармию, – рассказывает Андрей Карлович. – Забрали моего дядю с женой – а у них четверо ребят, их отправили в детдом. Дядя вернулся с последней стадией туберкулеза и умер. Его жену я так и не смог найти в списках репрессированных.
Семью Ренде спасло, что отец не попал в трудармию. Дважды он уезжал по повестке в район, но директор МТС – Карл Ренде был единственным на всю округу кузнецом – отбивал ценного работника. Вторая поездка едва не стоила всей семье жизни.
– Когда отец вернулся, мы уже не вставали от голода, – вспоминает наш собеседник. – Ночью он пошел к председателю колхоза, и тот выписал пшена. Так мы выжили. А вот малыш, который родился у родителей в ссылке, умер...
Высланы навечно
Война катком прошлась по российским немцам. Огромные потери в трудармии были среди интеллигенции. Норму – 1 200 г хлеба в день – нещадно урезали, если не выполнял план. Так гибли врачи, учителя, ученые. Хотя для победы немцы сделали много – построили сотни предприятий, добывали уголь, металл, сдавали деньги для фронта.
Они ждали победы как никто другой! Мечтали вернуться домой. Указ 1948 года о том, что репрессированные народы (немцев выселено 1 млн 200 тысяч, на втором месте поляки, потом чеченцы) высланы навечно, стал шоком. Другой удар – введение спецкомендатуры: здесь каждый немец с 16 лет должен был ежемесячно отмечаться.
– И без разрешения не уезжать дальше 7 км. За нарушение – 20 лет каторги! Я помню, как ходил делал эти унизительные отметки, – вспоминает Андрей Ренде.
Комендатура действовала до 1955 года, когда ФРГ потребовала у СССР ее отменить. С 1 января 1956-го немцы были свободны. Но с оговоркой – домой возвращаться нельзя. Запрет существовал до 1972 года.
– Да и возвращаться было некуда, все связи потеряны, жилья нет. В национальном вопросе нужно быть предельно осторожными, – подчеркивает наш собеседник. – Когда в 1950-е репрессированным чеченцам и ингушам разрешили вернуться, оказалось, их дома заняты, вспыхнул конфликт, началось кровопролитие. Мои родители так и умерли в Казахстане.
Подвиг под чужой фамилией
Тема трагедии немецкого народа – одна из главных в работах Андрея Ренде.
– Даже имена героев войны – немцев стирали из истории, – говорит он. – Скрывали, что легендарный летчик Николай Гастелло, полковник Андрей Соммер — российские немцы. Командир взвода пулеметной роты Вольдемар Венцель стал Владимиром Венцовым. Только после его гибели в 1943-м (он получил Звезду Героя) стало известно, что он немец. Песню «Священная война», гимн Великой Отечественной, написал немец – поэт Александр Боде. Но его имя исчезло, автором стал Лебедев-Кумач.
С 2000 года Андрей Ренде живет в Калининграде. Здесь он узнал историю летчика Эрика Гептнера, погибшего в бою в небе Балтики. Командование полка дважды подавало документы на звание Героя Советского Союза, их возвращали из-за национальности. Только в 1996-м фронтовики дивизии добились, чтобы летчику присвоили звание Героя России.
– Из 14 репрессированных народов не были реабилитированы народы Крыма (татары, греки, болгары и др.) и российские немцы, – говорит Андрей Ренде. – С 1941 года у нас нет школ, культурных учреждений. Сейчас сделан первый шаг – президент РФ подписал указ о реабилитации народов Крыма. Надеюсь, вернутся и к немецкому вопросу. Об этом я задал вопрос на прямой линии Путину.
9 Мая российские немцы вспоминали своих родных, погибших в войну. Только семья Ренде потеряла 15 человек.
