В маленькой Калмыкии только закончился голод, люди выходили из очередного кризиса, а в Европе уже начали раздаваться – еще не во всю силу – победные марши (Wir marschieren). Вот в такое время почти одновременно, в октябре, родились два мальчика: я в Калмыкии, Вернер – близ Кёнигсберга.
Перед самой войной оба пошли в школу, еще не зная, что их ожидает в ближайшее время, да и когда грянула война, они еще играли в войнушку: один стрелял фашистов из самодельного деревянного нагана, второй с самодельным автоматом бегал, побеждая всех. Немцы «особая» раса. Никто не знал, чем закончится начавшаяся кровопролитная война. У Фишеров уже все мужчины были на фронтах, большинство их двинулось на Восток, в том числе и Манфред Фишер, отец Вернера.
Объявили и в СССР поголовную мобилизацию, пока только мужчин до сорока лет. Мой отец был взят во вспомогательные войска, по возрасту, а старший брат Анатолий, шестнадцати лет, добровольно пошел учиться в разведшколу. И в Калмыкии, и в Восточной Пруссии каждый день ждали весточки с фронта. В обеих семьях остались матери с четырьмя детьми.
Пути Господни неисповедимы. Часть, где служил Манфред Фишер, остановилась в Краснодарском крае и надолго там осела, а Анатолий, окончив разведшколу, в первую разведку был направлен именно в тот район. В первом походе в тыл врага разведчики получили задание взять «языка» на окраине одной из деревень, ночью устроили засаду. Манфред Фишер решил ночью сходить по нужде и шел прямо на разведчиков, старший уже подал команду захвата, как вдруг откуда-то вырвалась собака и с лаем кинулась на разведчиков. Поднялась стрельба, Манфред сбегал за автоматом, но разведчики уже покинули этот двор. Пришлось брать «языка» в другом месте. Так начал войну Анатолий, а заканчивал ее в Восточной Пруссии. Восточная Пруссия уже была почти полностью окружена, и только небольшая полоска в сторону Польши да порт Пиллау давали надежду немцам вырваться из кольца.
В это время взяли под ружье молодого Руди Фишера – брата Вернера, который, еще не научившись боевому мастерству, сразу вступил в бой с советскими солдатами. Отходя от Кёнигсберга в сторону Польши, они наткнулись ночью на советских разведчиков. Бой был всю ночь, Руди вышел из боя живым, а Анатолий в нем погиб. Через два месяца была получена похоронка, в которой было указано: «Ваш сын похоронен в местечке Моритено, Графское имение (сейчас памятник в п. Енино).
Заканчивалась война, Руди после прорыва из Кёнигсберга встретился на пути со своей девушкой, которая его уговорила бросить оружие и убежать, так и сделали, наивно полагая, что это удастся. Но даже в таких условиях еще сильна была немецкая машина. Их поймали в соседнем городке. Приговорили к расстрелу. Во время расстрела началась бомбежка, Руди сбежал.
Манфред Фишер, отступая, дошел до Германии и остановился там, начал разыскивать свою семью. В 1946 году семья Фишер, без отца, с котомками двинулась в сторону Германии, так покидали немцы по приказу русских Восточную Пруссию. Конечно, все плакали, ведь это была их родина.
Фишеры благополучно объединились в маленьком городке Фельберт, да и у меня началось все налаживаться после войны. Учеба в школе, училище, служба в армии, но не давала покоя мысль найти могилу брата. В 1959 году я уже в Калининграде с родителями. С матерью находим могилу Анатолия в местечке Енино.
Одновременно Вернер и я стали радиолюбителями, неоднократно встречались в эфире, в 1992 году Вернер с братом решили приехать в Калининград, письмом получили от меня «добро» и в сентябре встретились в Вильнюсе.
Навсегда запомнилась Вернеру, Руди и Виктору поездка на такси Вильнюс – Калининград за пятьдесят марок. Иностранные деньги ценились очень дорого. Пять марок ФРГ было достаточно, чтобы пообедать вчетвером в ресторане, и еще Руди с Вернером за эти же деньги выпивали по 50 грамм водки. Отпала необходимость Виктору кормить друзей дома, все было для немцев дешево в ресторане.
Перед немцами открылась голодная Россия 1992 года. Вопросов накопилось много! Первый вопрос был по гостинице. Почему в новой гостинице «Патриот» нет буфета, кафе? Кстати, номер на двоих стоил пять марок в сутки. Почему в Калининграде все дома серые? Почему за 45 лет в деревнях никто не построил ничего нового – как ушли немцы, так все и осталось? Почему на полях нет людей? Почему в деревне, где жила семья Хильдегард Фишер, на поле, которое кормило всю область капустой, растут только кусты и деревья? Такие вопросы возникали и у меня, но немцы на это смотрели совершенно другими глазами. Понятно, что они думали о нас, но не говорили вслух.
В этот сентябрь в городе не было не только многих продуктов, но проблема была и с водкой. А им так хотелось вечером выпить настоящей русской водки! Каждый вечер Виктор, Вернер и Руди отправлялись затемно на улицу Фрунзе в определенное место, в форточку протягивалось 10 рублей, в обмен получали бутылку неизвестной жидкости. Каждый вечер до двух ночи Вернер и Руди, сидя за рюмкой водки, обсуждали увиденное за день и утром, по непонятным вопросам расспрашивали Виктора. Заглядывая в справочник того времени, мы увидим, что в Калининграде было 39 продуктовых магазинов, пять заправочных станций. Разбитые дороги, немецкие дома, превращенные в хибары, в которых устроены общежития… Все это навевало сделать определенные выводы.
И каждый раз, когда они начинали разговор о жизни, говорили: ну почему, одновременно окончив войну, немцы так же начали все с разрухи, но живут по другим меркам? Здесь бы уже пора задать вопрос и мне: почему мы живем хуже? Почему победители живут хуже побежденных? Но кому задать этот вопрос?
После первого посещения в Калининград приезжали почти все Фишеры, особенно те, кто покинул Восточную Пруссию в 1946 году, приезжали их дети, внуки. Был неоднократно приглашен и я в Германию. Дружба, зародившаяся во вражде, продолжается и до сих пор. И вот прошло уже почти двадцать лет после той встречи, а соотношение жизни так и не изменилось. Почему?
