Девятого апреля калининградцы уже в 67-й раз отметили День штурма Кёнигсберга. Как водится, ветеранам дарили цветы, произносили в их честь торжественные речи. Все это правильно. Так и должно быть. Но после апрельских торжеств я все чаще и чаще задумываюсь о том, насколько хорошо мы понимаем наших стариков. Ведь ту страшную войну многие из них воспринимают вовсе не как «суровый подвиг народа», а как одно большое горе, которое постигло всех сразу и каждого в отдельности. Поэтому редко кто из ветеранов с удовольствием рассказывает о войне. Больно вспоминать весь этот кошмар…

Привычка к смерти

– На самом деле никаких таких особых геройств за мной не числится, – говорит Тамара Алексеевна Самоварова – бывшая медсестра, прошедшая войну с передвижным госпиталем от Москвы до Львова. – Мы просто делали то, что говорило начальство. Скажут идти вперед – идем вперед, скажут «назад», идем назад. Все просто: выполняли команды, стараясь при этом выжить… Страшно поначалу было до жути. Однажды под Оршей снаряд попал в палатку, где была операционная. Мою подругу Зиночку Смирнову убило на месте. Там вполне могла оказаться я. Впрочем, со временем медсестра Алешина (девичья фамилия Тамары Алексеевны) перестала бояться смерти и даже как-то свыклась с ней.

– Если думать, что тебя каждую минуту, каждую секунду могут убить, можно сойти с ума, – говорит она. – Да и слишком много смерти было вокруг меня. Куда ни глянь – везде смерть. И не захочешь – привыкнешь…

– Молодые ребята и взрослые сорокалетние мужики, которые мне тогда казались глубокими стариками, плакали как дети – не хотели умирать, – вспоминает Тамара Алексеевна. – У человека, бывает, половины туловища нет, а он просит: «Помоги, сестричка, сделай хоть что-нибудь!» А что можно сделать?..

Одного очень хорошо помню – Игорь Жидовцев его звали, по-моему. Сильное ранение в живот, перитонит. Шансов выжить никаких. Он держит меня за руку, смотрит в глаза и говорит: «У меня сестра такая же, как ты, в Сумах. Скажи, спасут меня или нет? Ведь спасут, правда?» А я глажу его по голове и говорю: «Спасут, конечно, хирург у нас очень хороший»…

В поисках платья

В Восточную Пруссию госпиталь, в котором служила Алешина, вошел вслед за наступающей Красной Армией весной 45-го.

– Многие мои подруги удивлялись тому, что видели вокруг, – рассказывает ветеран. – Их восхищали красивые дома, ухоженные сады, ровные дороги. Мне тоже это все было интересно, но особого восторга я не испытывала. Я же не из деревни, в Москве жила как-никак…

Впрочем, не поддаться очарованию комфортной европейской жизни было сложно.

– Мы же все девчонки были совсем молоденькие, мне 20 лет едва исполнилось, – продолжает Тамара Алексеевна. – На политзанятиях нам говорили, что войне скоро конец. Значит, надо готовиться к мирной жизни. Нужны нарядные платья. А у немцев этого добра – сколько хочешь. Во всяком случае, так нам казалось поначалу. Зашли мы, помнится, в Хайлигенбайль (Мамоново) и в свободное время решили с подругами по квартирам пройтись. За трофеями. Ну а что? Местные жители ушли, оставив дома. Начальство подобные «походы» не одобряло, но особо и не наказывало. В общем, входим в одну квартиру, открываем шкаф, а там платья висят в ряд. Смотрим, а они порезанные все на полоски. Немцы, уходя, испортили. И так почти в каждом доме… А под Инстербургом санитар Коля Поляков жестоко пошутил над нами. Говорит: «Я знаю, где платьев много хороших. Вон в том доме, на первом этаже. Квартира – слева». Мы туда, открываем дверь, а на нас мертвый немецкий солдат падает. Мы закричали и бегом оттуда! Что сказать? Какие времена, такие и шутки…

Не дай бог

Кёнигсберг произвел на Тамару гнетущее впечатление. Красивый город лежал в руинах и восстановлению, казалось, не подлежал. Но после войны она приехала сюда насовсем.

– Это была комсомольская путевка, – объясняет Тамара Алексеевна. – Мне предложили несколько городов на выбор. Я сказала, что хочу в Калининград. Работу здесь предложили хорошую, и тянуло в эти места.

Здесь наша героиня долгие годы работала в железнодорожной больнице, потом на галантерейной фабрике. Здесь она вышла замуж за машиниста локомотивного депо, родила сына. Здесь у нее появились внуки.

– У меня сейчас все в порядке, – говорит Тамара Алексеевна, – мне 88 лет. У меня нормальная квартира, хорошая пенсия... Оглядываясь назад, понимаю, что мне очень повезло. Я побывала в аду и вернулась оттуда живой… Потом, после войны, в жизни было много невзгод. Но я всегда думала: «Это такая ерунда по сравнению с войной». Не дай бог, чтобы это все повторилось…

Только цифры

На сегодня в области живут 254 участника штурма Кёнигсберга (в Калининграде – 158 человек).