Рабочий кабинет профессора Светланы Ваулиной никак не похож на классический кабинет ученого: рядом с целой грудой научных книг и журналов, кандидатских диссертаций ее аспирантов, курсовых и дипломных работ ее студентов на столе и на полках мирно «уживаются» многочисленные фигурки керамических кошек. На вопрос: откуда и почему кошки, — Светлана Сергеевна отвечает, что это подарки коллег, аспирантов и студентов, потому что они знают о ее особой любви к этим колдовским существам. Но говорить со Светланой Сергеевной мы будем не о кошках, а о русском языке.

Много лет профессор Ваулина была деканом филологического факультета РГУ им. И. Канта, сегодня возглавляет кафедру истории русского языка и сравнительного языкознания, а также руководит диссертационным советом по филологическим наукам, и, конечно же, работой аспирантов, которых у нее, пожалуй, не меньше, чем количество кошачьих статуэток. Светлана Сергеевна признается, что из-за большого объема работы часто спит всего 5 часов в сутки. Но не жалуется. Ее имя и научные работы хорошо известны в университетах России и за рубежом. А 30 сентября у профессора день рождения.

- Светлана Сергеевна, сегодня много говорят о том, что русский язык упрощается и даже вымирает. Вы с этим согласны как русовед?

- Русский язык входит в десятку самых распространенных и великих языков на земле, и я думаю, что ему никак не грозит вымирание. Конечно, процессы демократизации, активно происходящие в нашей стране и в мире, значительное усиление межкультурных контактов, бурное техническое развитие вполне закономерно отражаются на языке, например, в весьма заметном заимствовании иностранной лексики. Ничего страшного в этом нет, поскольку заимствования — это вполне закономерный исторический процесс (вспомним, например, знаменитую Петровскую эпоху). Другое дело, что в нашем менталитете прочно засело преклонение перед Западом. Вспомните французика из Бордо, которого прекрасно описал еще Грибоедов? Человек приехал в Россию, а чувствует себя как дома – «ни русских лиц, ни русской речи». Сегодня в определенной степени происходит то же самое. Одно дело — обогащать язык иностранными словами, и совсем другое – заменять ими свои, русские слова. Мне, например, непонятно желание многих обязательно вставлять в свою речь иностранные слова без особой в том надобности. По-моему, в этом есть что-то рабское, унижающее наше национальное достоинство. Сегодня, например, часто говорят «О`кей». У наших студентов в последние годы я стала замечать необычные интонации. Сначала не понимала, а потом дошло: они же стали манерно растягивать слова и окать, т.е. перенимать иностранные интонации. То же можно наблюдать у некоторых молодых артистов в многочисленных сериалах.

- Сегодня, действительно, появляется много заимствований из иностранных языков. Нас уже не удивишь «бодибилдингом», но приходят и такие слова, как «фандрайзер», «трендсеттер». Почему они возникают? Можем, наши языковеды плохо работают?

- Да нет, стараемся работать хорошо, как и прежде. Но что мы можем сделать, если даже во властных структурах высокого уровня принято говорить «мониторить», а не «анализировать»? Про слово «инновации», которое употребляют повсеместно, вообще молчу. Насколько я помню, в Государственной думе в свое время был принят закон о русском языке, где были строго регламентированы эти и подобные вещи. Но, как говорил классик, строгость русских законов компенсируется необязательностью их выполнения.

- Когда Георгий Боос возглавил регион, депутаты облдумы постановили писать слово «губернатор» с большой буквы. Я знаю, что языковеды возмущались, но ситуацию не исправили…

- Я часто езжу в Воронеж. И там местные власти обязательно привлекают филологов-русистов к работе по наименованию и переименованию улиц, проверке рекламных вывесок и т.д. А у нас порой так назовут улицу, что она и звучит неблагозвучно, и написание искажено. Взять хотя бы ул. Генерала Соммера. Слово «генерал» у нас везде пишут с большой буквы. Почему? Если бы нас филологов–русистов, привлекли к такой работе, включили бы в соответствующие комиссии, наверное, ошибок было бы меньше. Тогда бы и «губернатора» не заставляли писать с большой буквы.

- Можно ли спрогнозировать, как мы будем говорить через 30-50 лет?

- Я по жизни оптимист, но, думаю, что разговорный русский язык несколько оскудеет лексически. Возможно, потеряет свои краски. Но он поблекнет лишь для тех, кто будет горевать о его богатом прошлом. А те, кому он нужен лишь для быстрой передачи информации, этого и не заметят. Мы уже сегодня не пишем письма, мало читаем книг. Наши студенты и аспиранты вместо работы с «живой» книгой зачастую скачивают ее из интернета. Но ведь, читая с компьютера, мы теряем ту неспешность и вдумчивость чтения, которая дает возможность мыслить и размышлять и приносит настоящее наслаждение от общения с книгой. Интернет, безусловно, хорош для оперативного делового общения, но никак для развития мысли и чувств, что всегда было отличительной чертой русского человека.

- Сегодня говорят о таком феномене - интернет-язык. Как к нему относитесь?

- Как к неизбежной данности. Хотя язык в Сети во многом безобразен, идет его нарочитое коверкание. Сопротивляться этому, к сожалению, бесполезно, надо изучить это явление и хорошенько подумать, как направить его в нормальное русло. Что-либо запрещать бесполезно.

- Современных авторов читаете? Оксану Робски, например?

- По долгу филологической службы, конечно, приходится быть в курсе всего и, естественно, читать современную литературу, в том числе и массовую, к которой относятся и повести Оксаны Робски. Хотя откровенно признаюсь, что особой радости такая литература мне не приносит. Предпочитаю классику, например, Гоголя, Лермонтова. Или Ильфа и Петрова. Чтение их произведений доставляет мне истинное наслаждение.

- Школьники сегодня мало читают, многие откровенно безграмотны, классический русский язык уходит в прошлое. Но с другой стороны сегодня не заставишь ребенка читать литературу 19-го века. Многое просто устарело. Как в таком случае научить красивой речи?

- Я думаю, что все или во всяком случае многое зависит от родителей. Если у них есть культура чтения настоящей литературы, уважение к литературному русскому слову, то ребенок это будет органично воспринимать и перенимать. Если же в семье предпочитают использовать нецензурную лексику, а единственным «литературным» словом является слово «блин», то о какой учебе красивой речи можно говорить?! И не надо все перекладывать на школу.

- В России много говорят о реформе русского языка. Очередные словари выпустили, в них столько нового!

- Реформы были или готовились и в прежние годы. Например, в 1968 г., когда я была студенткой, ученые тоже копья ломали. Например, хотели привести к единообразию падежные окончания слов типа «пальцы», «зайцы», «огурцы», «мыши», «ножи» и т.п., а потом поняли, что это невозможно. А что касается новых толковых словарей, то как говорят мои коллеги-лексикологи, конкурс на составление их нынче выигрывают прежде всего те, у кого есть деньги. Так что мы предпочитаем пользоваться академическими толковыми словарями. А вопрос о том, где ставить ударение в словах «йогурт» и «жалюзи» не столь уж и принципиальный, потому как русский язык отличается от ряда языков, например, французского, в котором ударение на последнем слоге, разноместным ударением, и акцентологическая адаптация заимствованных слов в русском языке, на мой взгляд, не так уж и обязательна.