Об этом событии мы писали в N9 от 3 марта 2010 года. Калининградский психиатр Валентина Штейн стала "Легендой мировой медицины". Это номинация Международной премии "Профессия — жизнь", которую получали известные врачи: Леонид Рошаль, Лео Бокерия, Владимир Фёдоров… Наша землячка уверяет, что попала в эту звёздную компанию случайно.
Ей до сих пор звонят люди со всех концов бывшего Союза. Верят: только она может вытащить из чёрной бездны отчаяния, тотального одиночества, нелюбви… Валентина Викторовна, вообще-то, уже не практикует. В 2008-м нашей героине предложили уйти на пенсию, и она переживает об этом до сих пор: "Больные мне были, как родные". В свои 92 года она полна энергии и, "чтобы куда-то себя деть", пишет стихи, круглый год купается в море и помогает дочери по хозяйству…
Опасная профессия
До войны в психиатры идти боялись. Тогда почти не было лекарств (они появились только в 1950-е), и лечили больше словом. Но Валентина всё-таки рискнула и в 1935-м поступила в Харьковский мединститут. Там преподавали известные профессора: Протопопов, Попов. А в июне 41-го уже была на фронте — в Смоленске.
— Всё горело, наше начальство убралось в тыл, а мы — 12 медиков — оказались в лесу одни и без оружия, — вспоминает моя собеседница. — Немцы свободно шли по шоссе. Если бы только заглянули в лес, нас бы не существовало! Мы пробирались к своим почти наугад. Ели колоски, ягоды… Страху было больше, чем могли выдержать. И у кого-то нашлась махорка — я тогда закурила и смолила 30 лет…
Когда Валентину перевели в госпиталь чуть подальше от фронта, она заскучала.
— Работа была витамины выдавать и кухню проверять, — объясняет она. — Как-то я поехала за лекарствами в штаб и… встретила московского психиатра, профессора Иосифа Ребельского! Пожаловалась ему: терпения нет в дорожном батальоне служить. Он и говорит: "Давай к нам!" Как раз открывался специализированный фронтовой госпиталь с психиатрическим отделением. Я с радостью согласилась. Там работали лучшие психиатры Москвы. Они меня держали в ежовых рукавицах и выучили профессии. А Ребельского позже арестовали за то, что он бывших узников лагерей, страшных и истощённых, помогал освободить от армии.
Чужие окна
9 мая застало нашу героиню в Инстербурге (Черняховск). Из имущества у неё были только книжка, которую подобрала в Кёнигсберге — "История нравов войн", и эмалированный тазик. Налегке Валентина Викторовна отправилась на Дальний Восток в городок Хэй-Хэ — лечить японцев. Они были ужасно вежливые: заходят — кланяются, уходят — задом, кланяясь до самой двери. На Дальнем Востоке Валентина второй раз вышла замуж за офицера. Муж вскоре погиб, оставив жену в положении. В марте 1946 года она демобилизовалась и вернулась в Харьков. А там — голод. Пришла домой, а дома-то и нет.
— Квартира, где я жила с родными, занята, — вспоминает Валентина. — Мои родные, евреи, погибли. Скорее всего, в газовых печах… Об их предпоследних днях я узнала от знакомой: когда мама шла, седая, по городу, отдала ей свои часы с бриллиантиками, чтобы мне передали… Дальше — ничего неизвестно. Где их могилы — не знаю. На работу — в райполиклинику психиатром — устроилась быстро. А вечерами всё время смотрела в чужие окна: светятся огни, люди садятся кушать, что-то делают там… А куда мне идти? Я, беременная, то у одной подруги, то у другой. Но всё-таки решила выносить этого ребёнка, потому что больше никого родных у меня не осталось. Дочка родилась в Харькове.
Море — это всё
В Калининград Валентина приехала в 60-е. Увидела море. "А море для меня — всё", — признаётся она. В то время ещё думали, что этот город заберут немцы. И ехали сюда неохотно. А она осталась, потому что здесь была для неё работа: в 1963 г. в Калининграде выстроили психбольницу N1.
Главврач Калининградской психиатрической больницы N2 Анатолий Лебедев считает себя учеником Штейн.
"Валентина Викторовна работала в Днепропетровске с известным на весь мир психиатром — Абрамом Эпштейном, — говорит он. — И здесь продвигала трудотерапию, культтерапию — это были высокие технологии в психиатрии. Лекарства лекарствами, но их одних мало. У неё больные всегда рисовали, вязали, шили".
— За 65 лет узнала много разных судеб, — рассказывает Валентина Викторовна. — У нас была больная, которая 13 лет пролежала без движения: ступорозный синдром. В таких случаях обычно ничего не помогало. А появились лекарства — и мы смогли её вылечить. Она очнулась — дети пришли, стоят, плачут от радости. Они за это время уже и выросли. Сеансы Кашпировского также добавили нам работы. У наших пациентов после их просмотра состояние ухудшилось… Пришлось исправлять…
