Предполагалось, что этот парк станет одной из самых ярких достопримечательностей, знаковым местом, куда не стыдно привести гостей города, тихим уголком, где можно в тишине насладиться произведениями искусства. Но жизнь, как часто бывает, рассудила иначе…
«Ой, мамочка!»
«Парк скульптуры» – абсолютно новая форма музея. И не только потому, что он под открытым небом. Задуман целый комплекс: архитектурный, ландшафтный, скульптурный. А отсюда и самое широкое значение для эстетического образования, воспитания, наконец, как место отдыха калининградцев, – рассказывала «Калининградской правде» 25 сентября 1985 года заведующая филиалом КОИХМ Инна Мирончук.Всего на 12 гектарах предполагалось установить около ста скульптур. Большая часть – 54 – была передана в дар Калининграду из фондов Всесоюзного художественного производственного объединения им. Евгения Вучетича, Союза художников, других организаций Москвы. Но расставить все планировалось не хаотично.
«Весь остров решено разбить как бы на тематические зоны. В одних представить скульптуры, отражающие тему труда, борьбы за мир, покорения космоса, в других – портретные галереи деятелей истории, науки, культуры и искусства», – пояснила Инна Мирончук.
Но оценили новый парк далеко не все калининградцы. Многие, как ни старались, не могли взять в толк: зачем нужны скульптуры на пустынном острове и что они собой символизируют? Тем более что никаких пояснительных табличек не наблюдалось. Это недоумение, надо полагать, и вылилось в нашумевший «почти фельетон», опубликованный 5 июля 1987 года в газете «Калининградский комсомолец». Назывался он «Ой, мамочка!» и был написан в виде письма домой некоего курсанта и искусствоведа-любителя Саши Ёжкина.
«Углубимся в липовую аллею, – предлагает он маме и читателям. – Вдоль аллеи на постаментах выставлены каменные произведения в жанре головы. Первая голова имеет некоторое портретное сходство с космонавтом, хотя доказать это нечем. Трактуй как хочешь. Рядом – голова в кепке. Кепка имеет сходство с той, которая была на популярном артисте В. Тихонове в фильме «Дело было в Пенькове». Голова женщины на каменном столбе. По технике обработки гранита – вроде двадцатый век. По отношению к женщине – раннее средневековье. По правую сторону аллеи – головы, по левую – совсем наоборот. Что между ними общего? Надо думать. Вот женщина, что-то с себя снимающая. То ли гусеницу, то ли каменную майку. Смелое решение проблемы эмансипации! А вот женщина, уже все с себя снявшая. За это, видимо, с нее сняли голову, а заодно оторвали и руки. Но не Венера Милосская – это точно. Может, подражатели? Флорентийская школа? Поздний Роден или ранний Канова? Листать, листать каталоги! И нигде ни одной надписи!..»
Некоторое время поврежденная вандалами композиция «Мир. Созидание» лежала под эстакадой. Сейчас она как бы встречает посетителей парка у Медового моста
Заполнить пустоту
Ответ Инны Мирончук не заставил себя ждать. Опубликован он был через несколько дней после крика души Саши Ёжкина, но уже в «Калининградской правде». Заведующая музеем «Парк скульптуры» ожидаемо обвинила оппонента в невежестве и нежелании разобраться в замыслах скульпторов. Ну а заодно пристыдила «Комсомолец» за легкомысленный, по eе мнению, материал. При этом она вынуждена была признать, что на Центральном острове проводится эксперимент построения экспозиции и «очевидно, не все обстоятельства места, ландшафта были при этом умело учтены».Удалось ли потом исправить ситуацию? Трудно ответить. Очевидно лишь то, что полноценной достопримечательностью «Парк скульптуры» так и не стал.
– Создание этого парка – вынужденная мера, – считает писатель, культуролог Александр Попадин. – Он создавался для того, чтобы заполнить пустое пространство острова, скажем так, советской жизнью, советскими произведениями. Это набор случайных, разного качества артефактов. И далеко не всякий калининградец мог тогда, в 80-е, сразу ответить на вопрос: где находится «Парк скульптуры»? Откровенно говоря, определенная часть представленных там произведений имеет не очень высокую художественную ценность. Хотя среди них есть и неплохие вещи. Например, «Пантера», «Поющие дети», «Блок». Гениальная скульптура – «Мир без войны», где мальчик вырывается из оболочки и выходит, так сказать, в открытый космос. Люблю это произведение…
Бронзовая «Пантера» всегда пользовалась популярностью у взрослых и детей
Там что – клад?
Впрочем, пока умные люди дискутировали о том, насколько органично вписался музей под открытым небом в окружающее пространство, вандалы потихоньку начали свое черное дело. Поэтому было решено ограничить доступ людей на остров. Реакцию это вызвало неоднозначную. Снова обратимся к «Калининградке». Вот что высказала читательница Н. Польская29 сентября 1988 года: «Объясните через газету нам, жителям острова Карбышева (так мы называем свой микрорайон), что случилась с парком, окружающим могилу Канта? Это что – музей с миллионными ценностями? Или там обнаружен, но еще не вырыт клад? Или это просто запретная зона? Иначе чем объяснить появления громадных металлических ворот с восточной его стороны и калиток – с западной?».
В этом же номере Инна Мирончук дала пространный ответ, суть которого: все, что находится на острове, имеет большую ценность. В том числе скульптуры, которые регулярно калечат. С 1985 года на реставрацию было израсходовано более 1 770 рублей. Солидная сумма, учитывая, что зарплата в 200 и даже в 150 рублей считалась тогда вполне приличной. Но спасти реставраторам удалось не все. «Работа М. Ершова, изображающая известного на весь мир альпиниста Балыбердина (Владимир Балыбердин – первый советский альпинист, взошедший на Эверест. – Прим. авт.), после того, как ее изувечили, восстановлению не подлежит. Серьезно повреждена «Девушка с сосновой веткой» Л. Семеновой. Хулиган поджег ей лицо, и даже после реставрации копоть продолжает проступать», – сообщила Мирончук, добавив, что с учетом вышеизложенного горисполком утвердил «режимный характер работы парка-музея».
Скульптуру молодого Петра I можно увидеть у входа в Кафедральный собор
Отбитый нос, отпиленный хвост
Особых результатов это, однако, не принесло. Показательна судьба работы немецкого мастера Георга Фуга – изображение средневекового поэта Фогельвейде, созданное в 1930 году. Долгое время стояло на заднем дворе Калининградского зоопарка. В 1991-м родилась идея установить миннезингера в «Парке скульптур». Ну а что? Экспериментальное пространство. Все туда ставят, и его надо поставить. Так и сделали, но скоро об этом пожалели. Вандалам не понравился нос средневекового романтика, и они его отбили. В итоге покалеченного Фогельвейде от греха подальше спрятали во внутренний двор корпуса БФУ им. И. Канта на Университетской (тогда вуз назывался КГУ. – Прим. авт.). И лишь в 2016-м он снова вернулся в зоопарк. И не на задворки, а в самый центр.Другим скульптурам парка спрятаться было негде. Поэтому их продолжили терзать. В 2002 году кто-то отпилил хвост у бронзовой пантеры и стащил «Оленят». Потом одного «олененка» удалось спасти – его случайно обнаружил в пункте сбора металлолома участковый. Второй же как в воду канул.
В 2003-м пропало сразу несколько работ. Украденных «Девочку в венке», «Сабину» и «Александра Грина» нашли только через пять лет в одном из особняков под Зеленоградском. Хозяин объяснил, что купил все это по дешевке у каких-то неизвестных.
Много довелось испытать, наверное, самой заметной работе в парке – «Мир. Созидание» скульптора из Санкт-Петербурга Александра Черницкого. Фигуры мужчины и женщины (особенно некоторые части) пользовались такой популярностью у вандалов, что композицию пришлось демонтировать. Некоторое время она просто лежала под эстакадным мостом. И это при том, что автор трепетно относился к своему произведению. Недавно в сборнике «Время музея» вышла статья научного сотрудника художественного сектора КОИХМ Анны Никульской, где она приводит выдержки из письма Александра Черницкого в музей: «Композицию-арку «Созидание-мир» (можно встретить разные варианты названия. – Прим. авт.) очень прошу установить в Вашем городе. Не обязательно на глубоком фундаменте. Можно установить ее на плавающем.., т. е. на бетонных плитах. Так же, как она стояла в Москве, на газоне. Желательно, и композиция подходит, установить ее как вход на территорию Художественного музея (имеется в виду КОИХМ. – Прим. авт.)».
Получилось не совсем так. Композиция сейчас стоит не у музея, а у Медового моста. Но это, согласитесь, все же лучше, чем лежать под эстакадой…
Юрия Гагарина узнавали и без таблички
Попытка осмысления
Уже из ответа Инны Мирончук на юмористическую статью Саши Ёжкина было понятно, что в КОИХМ отдают себе отчет в том, что «Парк скульптуры», мягко говоря, недоработан. Но формулировки были мягкие. Мол, не все обстоятельства места и ландшафта учтены. Во внутренних музейных документах все называлось своими именами. В другом выпуске «Времени музеев» Анна Никульская приводит выдержки из пояснительной записки Инны Мирончук, где она пишет: «Первоначальная экспозиция парка сложно «приживалась» в среде, вызывала бурные публикации в прессе, поскольку набор случайных для данного исторического места работ 1960–1980 гг. явно диссонировал с доминантой острова – Кафедральным собором». То есть все-таки «случайных» и все-таки «диссонировал». Но поиск выхода из сложившейся ситуации велся активно. Еще в конце 1980-х по заказу КОИХМ специалисты из Ленинграда разработали проект, в основу которого легли три ключевые скульп- турные композиции: «Театр Гофмана» (как метафорическое посвящение памяти погибшего города Кнайпхофа); «Наука, философия, религия» (где центральное место отводится фигуре И. Канта); «Мадонна с младенцем», или «Кёнигсбергская Мадонна» (транслирующая вечные темы Мира, Добра, Света). Также планировалось создание крупномасштабного макета Кнайпхофа.«До сих пор данный проект является, по сути, первой и единственной масштабной попыткой осмысления исторической среды острова в современном контексте... Однако по ряду причин осуществить проект не представилось возможным. Была реализована только малая его часть — предложение авторов по упорядочению музейной среды воплотилось в создании тематической группы скульптур в так называемом «зале композиторов», объединившем изображения П. И. Чайковского,
Ф. Шопена, Г. Генделя и М. И. Глинки (скульптурное изображение последнего впоследствии было демонтировано для проведения реставрационных работ и перенесено на хранение в фонды музея)», – пишет Анна Никульская.
«Поющие дети» действительно выразительны и динамичны
Нет стратегии и среды
Что представляет собой «Парк скульптуры» сегодня? Это уже не филиал КОИХМ, а просто экспозиция из 22 скульптур и одной рельефной композиции. Земля, на который это стоит, музею не принадлежит, только скульптуры. Остров – в ведении областного учреждения культуры «Кафедральный собор», у руководства которого свои представления о прекрасном и о том, как эта территория должна развиваться.– Очевидно, что сегодня «Парк скульптуры» пришел в конфликт с развитием острова Канта, – полагает культуролог Александр Попадин. – Помните, десять-двенадцать лет назад бурно обсуждалась идея первого в мире философского парка? Так вот, она благополучно умерла. И теперь на острове мы видим парк культуры и отдыха им. Иммануила Иоганновича Канта. Это советская, по сути, концепция, которой сделали коммерческий апгрейд. Можно сказать, туда был перенесен парк им. Калинина (ныне парк «Центральный») за вычетом каруселей, хотя первые ласточки уже появились. Я имею в виду недавно установленный детский городок. И скульптуры там не очень-то нужны, поскольку пространство заполняется другим способом – коммерческими объектами. Тоже, кстати, случайными. Стратегии развития острова как не было, так и нет.
У директора Кафедрального собора Григория Хуциева другое мнение.
– Есть ли логика в «Парке скульптуры», нет ли – это вопрос вкуса, – считает он. – Но это произведения искусства. А остров Канта – это территория культуры.
Хуциев напомнил, что два года назад остров был обновлен и скульптуры музея тоже не забыли. Рядом с каждой появилась табличка с названием и именем автора.
Что же до веселой жизни, которая кипит на острове, часто с пивом и шашлыками, такая обстановка, уверяет Хуциев, там не всегда, а только по праздникам, в дни фестивалей. В целом можно, как и раньше, считает он, бродить в тишине по аллеям, рассматривая скульптуры. Некоторые из них, по его словам, в частности, работа «Мир. Созидание», играют ключевую роль в организации пространства.
Архитектор Олег Васютин так же, как и Александр Попадин, не видит необходимости в присутствии «Парка скульптуры» на острове. Во всяком случае, в сегодняшнем своем виде.
– Ничего не получилось, – говорит он. – Пусто. И в эмоциональном плане, и в художественном, и в композиционном. И пары Кафедральный собор – «Парк скульптуры» просто нет.
Выход Олег Васютин видит
в том, чтобы рассредоточить островные скульптуры по калининградским скверам. Там, полагает он, эти произведения искусства – каждое по отдельности – начнут работать.
Но это решит основную проблему острова Канта – отсутствие среды.
– Соборы нигде не стоят в парках, – напоминает архитектор. – Издалека он выглядит красиво, а вблизи там нечего делать, как ни насыщай пространство ярмарками. Нужно создавать городскую среду. Можно, например, восстановись здание старой Альбертины. Оно небольшое. И на его фоне сразу станет понятен масштаб собора.
Понятно, что обустройство острова Канта – отдельная, непростая тема, которая лишь отчасти пересекается с историей «Парка скульптуры». И мы планируем ее продолжить.
поделиться
