В прошлом году на страницах «СК» мы начали рассказывать о местных фермерах, но не об агрокомплексах, а о небольших хозяйствах. Именно на таких в соседней Европе, продукцию которой мы теперь активно импортозамещаем, все и держится.
Наверняка у многих возникает вопрос — как решиться, к примеру, на выращивание овощей, производство молока или мяса? Это и раньше было титаническим трудом, а сейчас вообще сродни подвигу. Так что когда мы поехали в небольшой поселок Красная Дубрава в Славском районе, признаюсь, готовились к непростому разговору. А потому особенно приятно было увидеть ухоженный дом, улыбки, услышать о планах, рассказанных с таким оптимизмом, что поневоле и сам заражаешься.
Все начали с нуля
За фразой о том, что со многими сложностями можно справиться, стоит реальная история. В 1993 году Козаченко переехали в Калининград из Караганды.
– На юге Казахстана уже началась резня, в стране — голод, так что оставаться там было и опасно, и бесперспективно. О Калининграде мы впервые услышали от соседей — они решили сюда перебраться. Я посмотрел на карте, где он находится, понял, что климат неплохой, и решил съездить на разведку. Подумали, что уж в Калининграде, куда все переехали из разных мест, и мы освоимся, – рассказывает глава семьи Владимир. – То, что перебираться будем в деревню, знали сразу. Целью было — выжить: в городе работа может быть, а может — нет, в деревне же всегда сам себе еду вырастишь и прокормишься. У нас мальчишки подрастали (тогда они были школьниками), так что рук хватало, а труда мы никогда не боялись. Поселок Красная Дубрава тоже возник случайно: о нем мне рассказал попутчик в поезде — я приехал, посмотрел и решился на переезд. Конечно, начинать все с нуля в 39 лет, да еще с женой и тремя детьми, было непросто, но я верил, что справлюсь.
В Караганде Владимир Козаченко, инженер-автомеханик по профессии, работал инженером по механизации трудоемких процессов, был начальником цеха на крупном предприятии. Жили они в городе, но в частном секторе: свой просторный дом, небольшое хозяйство.
– Уже тогда мы держали домашнюю скотину – молоко спасло от голода в начале 1990-х: мы его пили сами, делали сметану и творог, продавали соседям, – продолжает наш собеседник.
В Красной Дубраве семья поселилась на старом немецком хуторе. Сейчас те годы вспоминают спокойно, но все же жена Владимира признается, что после переезда пролила немало слез.
– Дом был больше похож на руины, водопровод и остальные удобства – во дворе. На то, чтобы сделать жилье комфортным, ушли годы, – делится Валентина.
Постепенно дом (а ему больше 200 лет) перестроили, но сохранили внутри немецкую лестницу, балки и другие детали старины.
– Как-то, еще в конце 1990-х, в гости приезжал сын бывших хозяев. Долго ходил по дому, фотографировал, обнимал старые стены. А увидев голубятню, которую помогал мастерить еще мальчишкой (когда началась война, ему было
15 лет), не сдержал слез, – вспоминают наши собеседники.
Рядом с домом — сад, теплицы, большая площадка для детей с качелями и батутом. Неподалеку Козаченко сделали пруд, в котором летом развлекается детвора. Постепенно в Калининградскую область перебрались и другие родственники.
– Один из сыновей уехал в Челябинск, а двое остались в поселке — оба стали фермерами, обзавелись собственными семьями (у Степана трое детей, у Алексея четверо). Так что, когда собираемся всей семьей, получается человек пятьдесят! – улыбаются хозяева.
Под наши реалии
Переходя от истории к дням сегодняшним, наконец познакомимся с главным героем нашего материала — старшим сыном Степаном. Именно ему удалось построить успешную молочную ферму.
Степан получил два образования: сначала выучился в училище Советска на маслодела-сыродела, а затем в техникуме Гусева – на агронома.
– Но, несмотря на то, что я всегда помогал родителям по хозяйству и мне, в принципе, животноводство нравилось, шансов, что после учебы все же останусь жить в деревне, было мало. На тот момент я не видел будущего: мы не работали, а надрывались — это был каторжный труд ради того, чтобы не умереть с голоду, о развитии речь не шла. Все делали по старинке: доили вручную, поили коров из ведра, – признается Степан.
Все перевернула поездка на стажировку в Германию.
– Я как раз учился на агронома, и однажды нам сказали, что есть возможность поехать на полугодовую практику — нужно не иметь задолженностей по учебе и знать немецкий язык хотя бы на бытовом уровне. Если с первым проблем не было — я был отличником, то второе условие представляло сложность, ведь всегда учил английский. До собеседования было два месяца: я обложился учебниками, забросил остальные предметы и день и ночь, как говорится, грыз гранит науки. В итоге из техникума отбор прошли двое человек, я — в том числе! – делится наш герой.
Группа из 14 студентов отправилась в район Киля, где за неделю ребят познакомили с техникой, а потом распределили по фермам.
– Я увидел такие трактора, такое оборудование, о котором даже не слышал! У предпринимателя, к которому попал практикантом, была молочная ферма, 180 голов, большие поля. И там я закрепил всю теорию на практике, узнал много нового и полезного — например, что не нужно строить громоздкие каменные коровники с основательными крышами, которые и стоят дорого, и их потом накладно отапливать и освещать. В Германии стояла простая деревянная конструкция, с щелями между досками — для проветривания и света. И никакого отопления! Когда я спросил, а как же зима, мне ответили – если коров хорошо кормить, он не мерзнут даже в мороз, – делится воспоминаями Степан. – Но самое главное, я тогда понял, что нет на этой ферме ничего такого, чего я не мог бы сделать у себя. Конечно, там другие финансовые условия: фермер, у которого я работал, после учебы пришел в банк с дипломом и получил кредит под низкие проценты, на него построил ферму, отличный дом — и вернул всю сумму через семь лет. Но у нас были свои плюсы: дешевая земля, топливо, рабочая сила (хоть и не квалифицированная). Словом, мне стало ясно, что можно превратить выживание в жизнь, занимаясь при этом любимым делом. Немецкий опыт я перенял и переосмыслил под наши реалии. Для здешних мест многие решения были революционными – даже родители не сразу приняли мои идеи. Но я поставил ультиматум: или они отдают все в мои руки, или я уезжаю. Родные в меня поверили.
Маленький размер — большая экономия
Сейчас у Степана во многих смыслах передовое хозяйство: небольшое – около 70 голов скота и 150 гектаров земли, оно позволяет сдавать 150 тонн молока на переработку в год. Все процессы на ферме автоматизированы. Но есть и своя, русская «изюминка»: из-за нехватки денег многие приспособления Степан и его отец изобрели и смастерили сами — благо и инженерный склад ума, и правильные руки есть у обоих.
– Например, два трактора собрали, я придумал и смастерил из деталей со всего мира автоматизированное устройство для дойки – готовое обошлось бы в 1,5 млн рублей, а я смог за 100 тысяч сделать механизм, который работает, как мне нужно, и который могу сам подчинить в любой момент, – говорит наш герой.
С гордостью показывают нам и оборудованную всем необходимым большую мастерскую.
– У нас тут и токарный станок, и сварочное оборудование. Мелкий ремонт часто нужен, а каждый мастер в округе — на весь золота, да и летом, когда и дня нельзя пропустить, к ним всегда очередь. Так что мы решили все делать сами. И теперь не только ремонтируем, но и производим — так, придумали спецграбли для сбора сена, на которые уже есть заказы от фермеров-соседей, – делится Степан.
Развиваться помогали и кредиты (в 2000-х начали предлагать неплохие условия), и бюджетный грант, который помог купить технику и оборудовать универсальный навес. На наш вопрос, может ли небольшая молочная ферма конкурировать с крупными производителями (прямо по соседству расположены поля «Залесского фермера»), Степан отвечает с улыбкой:
– У них — масштаб, а у нас свои плюсы: например, ниже затраты и выше эффективность труда. На моей ферме все сделано так, что для ее обслуживания хватает двух человек, так что справляемся сами, а летом, на сенокос, берем временных рабочих. Как результат — себестоимость молока в несколько раз ниже, при том, что качество высокое. Да и мы абсолютно автономны: корма заготавливаем, на удобрения для полей, где выращиваем кукурузу, идет наш же навоз, запчасти для техники некоторые сами делаем. Разве что пленка для хранения сена импортная, но и ее можно заменить.
Есть время и для отдыха
Наш разговор внимательно слушают старшие дочки: они учатся в школе, занимаются музыкой и танцами. Диана для себя решила, что станет фермером, как папа: она уже отлично управляется с трактором, следит за дойкой.
Много интересного рассказала и жена Олеся: они со Степаном познакомились во время учебы, и сейчас молодая женщина ведет все расчеты. Кстати, специалистов-бухгалтеров именно по молочному скотоводству днем с огнем не сыщешь.
– Недавно я ездила на Форум сельских женщин в Москву, где представляла область — было приятно, что даже на федеральном уровне нашему хозяйству есть, что показать и чем удивить коллег. Говорили мы там и о проблемах области: о ее замкнутости, низких закупочных ценах (в других частях страны они выше), – делится Олеся.
Когда Степан и его семья говорят о планах, глаза буквально горят у всех.
– Все, конечно, не просто – из 14 человек, которые вместе со мной ездили на стажировку, своим делом в сельском хозяйстве не занимается никто (как и из однокурсников в техникуме). Думаю, проблема и в том, что знания нам дают узкие: в той же Германии выпускник знает, и как трактор работает, и как корова устроена! А ведь, когда свое дело открываешь, нужно все процессы понимать, – говорит Степан. – Нам нравится работать на себя, хотим и дальше развиваться. Кроме молочной фермы, у нас огород, теплицы, куры, гуси, кролики — в магазин ходим только за хлебом и другими мелкими покупками. Все свое! Да и на свежем воздухе постоянно, а из-за отлаженной работы время есть и для дел, и для занятий с детьми, и для отдыха. Прошлым летом впервые выбрались в отпуск: переделали микроавтобус в дом на колесах и рванули в Берлин и Париж с детьми!
Только цифры
Передовое во многих смыслах хозяйство семьи Козаченко, с одной стороны, небольшое – около 70 голов скота и 150 гектаров земли, однако эта ферма из Славского района сдает в год по 150 тонн молока на переработку.
Наверняка у многих возникает вопрос — как решиться, к примеру, на выращивание овощей, производство молока или мяса? Это и раньше было титаническим трудом, а сейчас вообще сродни подвигу. Так что когда мы поехали в небольшой поселок Красная Дубрава в Славском районе, признаюсь, готовились к непростому разговору. А потому особенно приятно было увидеть ухоженный дом, улыбки, услышать о планах, рассказанных с таким оптимизмом, что поневоле и сам заражаешься.
Все начали с нуля
За фразой о том, что со многими сложностями можно справиться, стоит реальная история. В 1993 году Козаченко переехали в Калининград из Караганды.
– На юге Казахстана уже началась резня, в стране — голод, так что оставаться там было и опасно, и бесперспективно. О Калининграде мы впервые услышали от соседей — они решили сюда перебраться. Я посмотрел на карте, где он находится, понял, что климат неплохой, и решил съездить на разведку. Подумали, что уж в Калининграде, куда все переехали из разных мест, и мы освоимся, – рассказывает глава семьи Владимир. – То, что перебираться будем в деревню, знали сразу. Целью было — выжить: в городе работа может быть, а может — нет, в деревне же всегда сам себе еду вырастишь и прокормишься. У нас мальчишки подрастали (тогда они были школьниками), так что рук хватало, а труда мы никогда не боялись. Поселок Красная Дубрава тоже возник случайно: о нем мне рассказал попутчик в поезде — я приехал, посмотрел и решился на переезд. Конечно, начинать все с нуля в 39 лет, да еще с женой и тремя детьми, было непросто, но я верил, что справлюсь.
В Караганде Владимир Козаченко, инженер-автомеханик по профессии, работал инженером по механизации трудоемких процессов, был начальником цеха на крупном предприятии. Жили они в городе, но в частном секторе: свой просторный дом, небольшое хозяйство.
– Уже тогда мы держали домашнюю скотину – молоко спасло от голода в начале 1990-х: мы его пили сами, делали сметану и творог, продавали соседям, – продолжает наш собеседник.
В Красной Дубраве семья поселилась на старом немецком хуторе. Сейчас те годы вспоминают спокойно, но все же жена Владимира признается, что после переезда пролила немало слез.
– Дом был больше похож на руины, водопровод и остальные удобства – во дворе. На то, чтобы сделать жилье комфортным, ушли годы, – делится Валентина.
Постепенно дом (а ему больше 200 лет) перестроили, но сохранили внутри немецкую лестницу, балки и другие детали старины.
– Как-то, еще в конце 1990-х, в гости приезжал сын бывших хозяев. Долго ходил по дому, фотографировал, обнимал старые стены. А увидев голубятню, которую помогал мастерить еще мальчишкой (когда началась война, ему было
15 лет), не сдержал слез, – вспоминают наши собеседники.
Рядом с домом — сад, теплицы, большая площадка для детей с качелями и батутом. Неподалеку Козаченко сделали пруд, в котором летом развлекается детвора. Постепенно в Калининградскую область перебрались и другие родственники.
– Один из сыновей уехал в Челябинск, а двое остались в поселке — оба стали фермерами, обзавелись собственными семьями (у Степана трое детей, у Алексея четверо). Так что, когда собираемся всей семьей, получается человек пятьдесят! – улыбаются хозяева.
Под наши реалии
Переходя от истории к дням сегодняшним, наконец познакомимся с главным героем нашего материала — старшим сыном Степаном. Именно ему удалось построить успешную молочную ферму.
Степан получил два образования: сначала выучился в училище Советска на маслодела-сыродела, а затем в техникуме Гусева – на агронома.
– Но, несмотря на то, что я всегда помогал родителям по хозяйству и мне, в принципе, животноводство нравилось, шансов, что после учебы все же останусь жить в деревне, было мало. На тот момент я не видел будущего: мы не работали, а надрывались — это был каторжный труд ради того, чтобы не умереть с голоду, о развитии речь не шла. Все делали по старинке: доили вручную, поили коров из ведра, – признается Степан.
Все перевернула поездка на стажировку в Германию.
– Я как раз учился на агронома, и однажды нам сказали, что есть возможность поехать на полугодовую практику — нужно не иметь задолженностей по учебе и знать немецкий язык хотя бы на бытовом уровне. Если с первым проблем не было — я был отличником, то второе условие представляло сложность, ведь всегда учил английский. До собеседования было два месяца: я обложился учебниками, забросил остальные предметы и день и ночь, как говорится, грыз гранит науки. В итоге из техникума отбор прошли двое человек, я — в том числе! – делится наш герой.
Группа из 14 студентов отправилась в район Киля, где за неделю ребят познакомили с техникой, а потом распределили по фермам.
– Я увидел такие трактора, такое оборудование, о котором даже не слышал! У предпринимателя, к которому попал практикантом, была молочная ферма, 180 голов, большие поля. И там я закрепил всю теорию на практике, узнал много нового и полезного — например, что не нужно строить громоздкие каменные коровники с основательными крышами, которые и стоят дорого, и их потом накладно отапливать и освещать. В Германии стояла простая деревянная конструкция, с щелями между досками — для проветривания и света. И никакого отопления! Когда я спросил, а как же зима, мне ответили – если коров хорошо кормить, он не мерзнут даже в мороз, – делится воспоминаями Степан. – Но самое главное, я тогда понял, что нет на этой ферме ничего такого, чего я не мог бы сделать у себя. Конечно, там другие финансовые условия: фермер, у которого я работал, после учебы пришел в банк с дипломом и получил кредит под низкие проценты, на него построил ферму, отличный дом — и вернул всю сумму через семь лет. Но у нас были свои плюсы: дешевая земля, топливо, рабочая сила (хоть и не квалифицированная). Словом, мне стало ясно, что можно превратить выживание в жизнь, занимаясь при этом любимым делом. Немецкий опыт я перенял и переосмыслил под наши реалии. Для здешних мест многие решения были революционными – даже родители не сразу приняли мои идеи. Но я поставил ультиматум: или они отдают все в мои руки, или я уезжаю. Родные в меня поверили.
Маленький размер — большая экономия
Сейчас у Степана во многих смыслах передовое хозяйство: небольшое – около 70 голов скота и 150 гектаров земли, оно позволяет сдавать 150 тонн молока на переработку в год. Все процессы на ферме автоматизированы. Но есть и своя, русская «изюминка»: из-за нехватки денег многие приспособления Степан и его отец изобрели и смастерили сами — благо и инженерный склад ума, и правильные руки есть у обоих.
– Например, два трактора собрали, я придумал и смастерил из деталей со всего мира автоматизированное устройство для дойки – готовое обошлось бы в 1,5 млн рублей, а я смог за 100 тысяч сделать механизм, который работает, как мне нужно, и который могу сам подчинить в любой момент, – говорит наш герой.
С гордостью показывают нам и оборудованную всем необходимым большую мастерскую.
– У нас тут и токарный станок, и сварочное оборудование. Мелкий ремонт часто нужен, а каждый мастер в округе — на весь золота, да и летом, когда и дня нельзя пропустить, к ним всегда очередь. Так что мы решили все делать сами. И теперь не только ремонтируем, но и производим — так, придумали спецграбли для сбора сена, на которые уже есть заказы от фермеров-соседей, – делится Степан.
Развиваться помогали и кредиты (в 2000-х начали предлагать неплохие условия), и бюджетный грант, который помог купить технику и оборудовать универсальный навес. На наш вопрос, может ли небольшая молочная ферма конкурировать с крупными производителями (прямо по соседству расположены поля «Залесского фермера»), Степан отвечает с улыбкой:
– У них — масштаб, а у нас свои плюсы: например, ниже затраты и выше эффективность труда. На моей ферме все сделано так, что для ее обслуживания хватает двух человек, так что справляемся сами, а летом, на сенокос, берем временных рабочих. Как результат — себестоимость молока в несколько раз ниже, при том, что качество высокое. Да и мы абсолютно автономны: корма заготавливаем, на удобрения для полей, где выращиваем кукурузу, идет наш же навоз, запчасти для техники некоторые сами делаем. Разве что пленка для хранения сена импортная, но и ее можно заменить.
Есть время и для отдыха
Наш разговор внимательно слушают старшие дочки: они учатся в школе, занимаются музыкой и танцами. Диана для себя решила, что станет фермером, как папа: она уже отлично управляется с трактором, следит за дойкой.
Много интересного рассказала и жена Олеся: они со Степаном познакомились во время учебы, и сейчас молодая женщина ведет все расчеты. Кстати, специалистов-бухгалтеров именно по молочному скотоводству днем с огнем не сыщешь.
– Недавно я ездила на Форум сельских женщин в Москву, где представляла область — было приятно, что даже на федеральном уровне нашему хозяйству есть, что показать и чем удивить коллег. Говорили мы там и о проблемах области: о ее замкнутости, низких закупочных ценах (в других частях страны они выше), – делится Олеся.
Когда Степан и его семья говорят о планах, глаза буквально горят у всех.
– Все, конечно, не просто – из 14 человек, которые вместе со мной ездили на стажировку, своим делом в сельском хозяйстве не занимается никто (как и из однокурсников в техникуме). Думаю, проблема и в том, что знания нам дают узкие: в той же Германии выпускник знает, и как трактор работает, и как корова устроена! А ведь, когда свое дело открываешь, нужно все процессы понимать, – говорит Степан. – Нам нравится работать на себя, хотим и дальше развиваться. Кроме молочной фермы, у нас огород, теплицы, куры, гуси, кролики — в магазин ходим только за хлебом и другими мелкими покупками. Все свое! Да и на свежем воздухе постоянно, а из-за отлаженной работы время есть и для дел, и для занятий с детьми, и для отдыха. Прошлым летом впервые выбрались в отпуск: переделали микроавтобус в дом на колесах и рванули в Берлин и Париж с детьми!
Только цифры
Передовое во многих смыслах хозяйство семьи Козаченко, с одной стороны, небольшое – около 70 голов скота и 150 гектаров земли, однако эта ферма из Славского района сдает в год по 150 тонн молока на переработку.
