На минувшей неделе зал областной филармонии, невзирая на цены на билеты от 1 500 рублей, был до отказа заполнен дамами с вкраплениями мужчин. Что немудрено: сам Александр Васильев читал лекцию «Современные тенденции моды». 
Причина его популярности – телевизионный «бестселлер» «Модный приговор». Но это лишь верхушка айсберга: во всем мире Васильев известен как театральный художник, дизайнер интерьеров и автор более 30 книг. Обо всем этом я и собиралась с ним побеседовать. Но он запротестовал: на такой разговор и нескольких часов не хватит. В итоге случился разговор о странностях и национальных особенностях моды. 

Мода – для богатых, стиль доступен всем 
– Александр Александрович, чем, на ваш взгляд, стиль отличается от моды?
– Стиль – он всегда ко времени. Он, если так можно сказать, никогда не выходит из моды. Мода переменчива, стиль постоянен. Мода – это дорого, стиль не требует серьезных затрат. Мода – только для богатых, стиль доступен всем.
– Насколько социально-экономическая обстановка отражается на метаморфозах моды?
– Самым непосредственным образом! Мир становится все более жестким и агрессивным. Результат – брутальный облик у мужчин: щетина либо борода с усами, татуировки. А в женской моде в тренде стиль милитари, нарочито небрежный макияж и прически такие, словно дама с утра не имела возможности расчесаться. 
– Неоднократно слышала ваши скептические высказывания об имидже русских женщин.
– Благодаря в том числе «Модному приговору» женщины сильно изменились. Мы провели строгую черту между вульгарным и элегантным, старомодным и модным, правильными и неправильными пропорциями. Сейчас мы не видим тех зияющих дыр в представлении россиянок о том, что такое хорошо и что такое плохо. И потом, люди стали больше ездить за границу. Увидели, как одеваются истинные леди и девушки из кварталов красных фонарей, стиль которых практически неотличим от стиля многих россиянок. Как сказала одна дама на телевидении, «стали более лучше одеваться».

Яркие самцы и серенькие самки – это не про нас
– По моим наблюдениям, мужчины в Европе одеты гораздо ярче женщин. У нас все наоборот.
 – В России 55% населения – женщины, во Франции преобладают мужчины. Чтобы привлечь внимание, они должны одеваться более ярко, кстати, это соответствует законам природы – яркие самцы и серенькие самки. Наш мужчина не обращает никакого внимания на одежду, поскольку знает – он будет востребован. Нет такого плохонького пьющего уродца, которого не подобрала бы сердобольная женщина. 
– Ну, это вы, допустим, обобщаете…
– Я не обобщаю, я озвучиваю свои наблюдения в «Модном приговоре».
– Как рассказывала мне подруга-сценаристка, есть такой телевизионный термин ТЖД – тяжелая женская доля. Это должно быть непременной составляющей сериалов – требуют продюсеры. В «Модном приговоре» формат предполагает аналогичную установку?
– Да, и это всегда жалоба. В России много проблемных одиноких женщин, и они с гораздо большим энтузиазмом смотрят программы, в которых узнают себя, нежели программы, в которых дамы и успешные, и самодостаточные. Увидев себя в зеркале неузнаваемо преобразившуюся, такая девушка выражает свои эмоции при помощи двух фраз: «Я в шоке» и «У меня нет слов». А истории практически все сводятся к одному: я одинока и ищу себе принца на белом коне. Но как раз такого ее прадедушка расстрелял еще в 1918 году. Так что в лучшем случае она может встретить какого-то нувориша. Тем не менее упорно верят в принцев и думают: чтобы его найти, надо одеваться, как принцесса. Но извините – принцессы не напяливают мини-юбки, не открывают свои колени кому ни попадя, не носят декольте до солнечного сплетения, не надувают гелем губы.

Участницам должно быть чуточку больно
– Из всех ведущих программы, как мне кажется, вы самый нелицеприятный и жесткий.
– Это ваше личное мнение. А мне приходят миллионы писем, в которых пишут, что я милый, обаятельный, интеллигентный. Да и потом сама специфика программы требует от нас приговора, а не комплимента. Шоковая терапия – иначе никто и никогда не изменится. Участницам программы должно быть чуточку больно. Без боли не бывает лечения. Елена Мареева, креативный продюсер «Модного приговора», иногда просит меня не быть слишком ласковым. Поэтому, бывает, кто-то из участниц начинает плакать, у кого-то затряслась губа. Эта реакция – часть структуры программы.
– Случаются ли конфликты?
– Однажды мы даже удалили даму, которая клеймила пластических хирургов за то, что ей 17 раз меняли импланты в груди. А разоблачил ее я, поскольку у меня есть способности сыщика. Спрашиваю: «В какой клинике оперировались?» «В Праге», – говорит она. «Кем работаете?» – «Торгую мороженым». – «Откуда же средства, чтобы поехать в Прагу на операцию и пройти курс реабилитации?» В перерыве мы попросили разрешения посмотреть, как у нее зажили швы – они отсутствовали. «Мне их зашлифовали», – говорит она. В общем, попросили ее на выход. Потом в интернете писали, мол, вам что, жалко было ей вещи подарить? Извините, мы же не Армия спасения! У нас нет выдуманных историй и подставных персонажей. 
– Но ведь каждую не проверишь.
– На программе работает команда из 200 человек. У нас такой штат редакторов, что просканировать можно всех. В соцсетях проверяем на поиск партнеров, на наличие уголовных дел. Избегаем тех, кто курсирует из программы в программу.
– Скандалы наверняка дают рейтинг?
– Любые скандалы дают огромный рейтинг! После программы с изгнанием дамы он подскочил молниеносно.

Дом с оттенком ретро
– Впечатляет ли вас, как дизайнера, калининградская архитектура?
– Я не нахожу архитектуру этого города заманчивой. Меня не интересует архитектура брежневской эпохи. Немногочисленные сохранившиеся немецкие уголки – они самобытны. Вообще, Калининград – город реплик. Взять хотя бы здание филармонии. Чудесное здание, но его окружают убогие хрущевки. Мне кажется, вашему городу свойственна двойственная философия. Изобилие немецких названий, но при этом нет немецкого порядка. Тем не менее здесь жизнь ближе к европейскому укладу, чем в российской глубинке. Но, боюсь, все изменится после 1 января, когда в Литве введут евро. Он так подорожал, что поездки в Литву станут слишком накладны. И, увы, это может привести к изоляции области от Европы. Впрочем, это всего лишь мое частное мнение просвещенного обывателя. 
– Вы купили квартиру в Зеленоградске. Почему именно в этом городке?
– Там много сохранившихся старых домов, а я превыше всего ценю аутентичность. Я очень доволен. Но еще более довольны мои соседи! Когда я приобрел эту квартиру, она пребывала в полуразрушенном состоянии. Как и подъезд. Он напоминал настоящий бомжатник. На стенах были написаны все матерные слова русского языка. И я приступил к ремонту. Нанял людей, которые заштукатурили стены подъезда, покрасили их, отреставрировали лестницу, дверь. Теперь это достойное европейское жилище с милым моему сердцу оттенком ретро. 

Александр Васильев – театральный художник, дизайнер интерьеров, искусствовед и историк моды. Родился 8 декабря 1958 года в Москве. Отец, Александр Васильев-старший, – народный художник России, член-корреспондент Академии художеств, создатель костюмов для Любови Орловой, Фаины Раневской, Игоря Ильинского. Мать, Татьяна Васильева-Гулевич, – драматическая актриса, профессор. В 5 лет Александр создал свои первые костюмы и декорации для кукольного театра, первый спектакль-сказку «Волшебник Изумрудного города» оформил в 12 лет. Окончил постановочный факультет Школы-студии МХАТ. В 1982 году, женившись на француженке, переехал в Париж, где сразу начал работать для театра «Ронд Пуант» на Елисейских полях. С ним сотрудничали Национальный театр в Лондоне, Шотландский балет в Глазго, Королевский балет Фландрии, Ойя Масако балет в Осаке и Асами Маки Балет в Токио, Театр оперы и балета Сантьяго и многие другие. Александр Васильев читает лекции на четырех языках в колледжах и университетах мира в качестве приглашенного профессора по истории моды и сценического дизайна. Он обладатель одной из самых больших частных коллекций костюмов различных исторических эпох. Награжден за пропаганду русского искусства медалью С. П. Дягилева, медалью В. Нижинского, орденом «Меценат» и Золотой медалью Академии художеств России.

цитата

,
:

, :

В России мужчина не обращает внимания на одежду, поскольку знает, что он и так будет востребован