В мире насчитывается более шести тысяч языков. На каких-то говорят миллиарды, а на каких-то всего один-два человека. Выпускница МГУ, нейролингвист Ирина Симанова пытается выяснить, как при таком многообразии мы все же понимаем друг друга. О результатах она рассказала на лекции в Калининграде.

Синий есть не у всех
– Раньше разные народы, которые жили в разных частях света, не пересекались, – говорит ученый. – Сейчас мы много путешествуем и почти у каждого в телефоне есть Google Translate: вбил туда слово или фразу, перевел ее на сотню языков — и, пожалуйста, общайся. Это уникальная возможность, но вот в чем вопрос: пообщаться-то мы друг с другом сможем, а вот понять? 
Ирина Симанова долгое время исследует тему влияния языка на наше сознание. У этой те-ории много поклонников в ученом мире, и примеры в качестве доказательства приводят самые разные.
– Возьмем цвет. Казалось бы, мы, независимо от того, на каком языке говорим, видим одно и то же: синий, он и в Африке, и в Японии синий. Все так, но не совсем, – поясняет нейролингвист. – Например, в русском языке семь названий для базовых цветов: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Но в других языках их меньше — например, нет разницы между синим и голубым. 
А есть языки, в которых всего лишь два или три слова для обозначения цветов: у племени воби в Африке есть слово для красного и всех остальных цветов. В другом племени про красный цвет говорят «как кровь», про черный — «грязная кровь», а вместо «зеленый» и «синий» — «пока незрелый». В Папуа — Новой Гвинее сохранился изолированный язык, в котором вообще нет понятия «цвет» и названий оттенков, все объясняют через метафоры. 
Означает ли, что какие-то люди видят мир многоцветным, а у кого-то он двухцветный? Над этим вопросом лингвисты бились долго, а попытки ответа появились лишь в последние 20–30 лет. 
– В сетчатке глаза есть три типа рецепторов — колбочек, которые чувствительны к свету разной длины волны. Поскольку физиология у всех одинакова, то получается, что разница в количестве различаемых цветов – в восприятии и мозге. Ученые установили, что на физиологическом уровне носители того же русского языка быстрее выделяют оттенки цветов потому, что в языке для них есть название. То есть в мозге данные обрабатываются быстрее, если для них есть свои отдельные понятия, – говорит Ирина.

Живут без времени
Разобраться, как язык влияет на наши мысли и образы, помогает искусство. Ученые проанализировали множество картин и заметили, что одни и те же понятия — смерть, свобода и т. д. художники изображают по-разному, и зависит это в том числе от того, на каком языке они говорят. Слово «зима» в итальянском мужского рода, и они рисуют зиму в образе мужчины. В немецком «смерть» мужского рода — и это отображается в рисунках.
Не менее любопытно, как люди ориентируются в пространстве. Казалось бы, как это может быть связано с речью: лево и право одинаково во всем мире. Действительно, большинство языков мира эгоцентричны, и люди описывают расположение предметов и людей относительно себя, используя слова «впереди», «позади», «справа», «слева». Но существуют языки, в которых все привязано к сторонам света. И таких, по подсчетам лингвистов, около трети в мире. 
– В одном из австралийских племен вместо приветствия спрашивают: «Куда ты идешь?», и даже ребенок всегда сможет назвать направление. Там вам скажут, что кенгуру находится не слева или справа от дерева, а с севера или с юга. Вроде бы — мелочь, но задумайтесь, как объяснить маршрут, чтобы пройти куда нужно, или объяснить элементарные вещи, не используя привычные нам понятия? – улыбается Ирина. – Такие племена даже запоминают события по сторонам света. Они рассказывают, что человек плыл на лодке, и акула вынырнула с северной стороны лодки, и тогда он ударил ее восточным веслом. 
Такая же ситуация и с временем. В английском языке двенадцать времен, и само слово «время» входит в топ самых часто употребляемых. А есть на земле люди, которые вообще живут без этого понятия: индейцы из джунглей Амазонки никак не обозначают ни дни, ни месяцы или годы. Все изменения в жизни — взросление, переход в другой социальный статус – они обозначают, меняя свои имена. У них время — абстракция, так что задушевный разговор о том, что работа «сжирает» все время или его не хватает на что-то интересное, с аборигенами вряд ли получится: вас просто не поймут.

Мыслим по-разному
В прошлом веке произошла когнитивная революция: стало общепринятым, что наше сознание и поведение определяются биологическими процессами в мозге, и ученые стали считать, что у нас с другими нациями и племенами мозг работает одинаково. И восприятие одинаково. Эта теория главенствовала 20 лет. 
– Но современная психолингвистика отмечает, что на восприятие влияет язык и то, как употребляются слова. Люди из разных стран думают по-другому и по-разному воспринимают мир. И это невероятно интересно! – добавляет Ирина. 

Справка «СК»
Ирина Симанова – ученый-нейролингвист, выпускница МГУ, научный сотрудник института им. Дондерса и преподаватель Университета Радбауд в Нидерландах.


Ирина Симанова: «На одних языках говорят миллиарды, на других лишь пара человек»