Вадим Абдрашитов: «Сегодняшний Плюмбум требовал бы преференций либо просто денег»

Кинорежиссер считает, что сегодня искусство потеряло интерес к человеку

В Кафедральном соборе состоялась творческая встреча с режиссером Вадимом Абдрашитовым, приуроченная сразу к нескольким событиям: к 100-летию российского кино, 90-летию народного артиста СССР Олега Борисова и юбилею культового фильма Абдрашитова «Слуга». О своей непростой киноистории и столь же непростых киновоззрениях постановщик рассказал корреспонденту «Страны Калининград».

Помог Астафьев

– Вадим Юсупович, многие приезжие отзываются о Калининграде как о самобытном городе. Вы согласны?
– Не знаю, как насчет самобытности, но город замечательный. Если вложить в его облик деньги и профессионально прихорошить его, он блеснет во всем великолепии.

– Вы окончили технический вуз и тем не менее в 25 лет пришли в кино. Это было спонтанное решение?
– Я зрел спокойно. У меня не было такого судьбоносного момента в жизни, когда я вдруг так вдохновился, что решил: займусь-ка я кино! Но мои интересы всегда обитали в этой сфере. В детстве я много фотографировал, мы с братом даже снимали диафильмы на так называемой обратимой пленке, когда снимаешь и получаешь уже позитивное изображение. Делали фигурки персонажей, и получались черно-белые диафильмы. Когда стал постарше, меня больше привлекали химия, физика, математика. Но при этом занимался в актерской студии при местном ТЮЗе. После института отработал три года по специальности, а уже потом киностихия поглотила с головой.

– Правда, что Виктор Астафьев отбил от нападок ваш фильм «Время танцора»?
– Да, это было. К слову, любая картина, если она касается реалий жизни, всегда кому-то мешает. Поэтому у всех моих картин сложная биография. «Время танцора» не исключение. Когда лента вышла, в прессе началась какая-то мутная кампания, что это антирусский фильм. На премьеру в киноцентре на Красной Пресне пришли казаки, демонстративно сели в первом ряду. Но под финал остался только один из них. Потому как кому угодно понятно, что картина насквозь гуманистична. Потом казак даже принял участие в фуршете. А Виктор Петрович Астафьев действительно отбил «Время танцора», опубликовал статью, выступил по телевидению, организовал в Красноярске премьеру. Он ведь тоже это проходил: когда в середине девяностых издал роман «Прокляты и убиты», к нему потекли возмущенные письма – мол, как вы смеете, как вам не стыдно?

Две ипостаси

– Такой персонаж, как ваш Плюмбум из одноименного фильма, сегодня мог бы появиться?
– Не-а… Плюмбум так или иначе – человек идеи. Страшной идеи, но тем не менее… Он бессребреник. А сегодняшний Плюмбум требовал бы каких- то преференций либо просто денег. Вообще, искусство в России, и не только в России, во многом потеряло интерес к частному человеку. Герой сегодня – это либо нечто массовидное, либо маргинальное – киллер, бандит, проститутка, психопат или извращенец. Я, как зритель, должен или сопереживать герою, или ненавидеть его, словом, получать живые эмоции. Да, много интересно сконструированных персонажей, но эмоционально они не трогают.

– Как бы вы охарактеризовали особенности сегодняшней цензуры?
– В советской системе были архисложные проблемы с пробиванием сценария. Цензоры изучали его буквально через микроскоп, и существовала целая технология, как обойти цензурные рогатки. Но с того момента, как подписывался приказ о запуске фильма, никто особо не вмешивался. Сегодня же цензура охватывает весь процесс – от замысла до выхода на экран.
И никогда раньше режиссер не думал о деньгах. Все, что было задумано в сценарии, входило в предварительную смету, и государство было обязано обеспечить съемки. Если в сценарии написано – массовка 1000 человек, а на площадке было 950, я мог прервать съемку.
А сейчас думаешь только об экономии, и это самая жесткая цензура. Те, кто дает деньги, диктуют условия категорично. Скажем, ты хочешь снять конкретного актера, а он пока не засвечен. И тебе говорят: «Нет, снимай такого-то, он медийный, на него пойдут». «Я его не вижу», – говорит режиссер. «И не надо видеть, – отвечают ему, – мы даем деньги, ты их отрабатываешь».
У кинематографа две ипостаси: работы, которые вынашиваются и переживаются, и работы, которые продаются. Первое – киноискусство. Второе – кинопроизводство. Сейчас все больше идет скукоживание кино-искусства в сторону кинопроизводства. А если автор занимается искусством, а не прокатом, вряд ли его картина дойдет до зрителя. Она в лучшем случае засветится где-нибудь на кинофестивале. Благо их сейчас много…

Работа на интерес

– Исходя из сказанного, новые проекты и планы вам приходится корректировать?
– Я никогда об этом не думал. Мне интересно делать что-либо, и только этот интерес определяет все мои планы. У меня сегодня два проекта, которые я пытаюсь довести до съемок. Хожу по кабинетам, пытаюсь достать деньги. Один проект дорогой, второй поскромнее. Не знаю, нужно ли сегодня то, чем я занимался всю жизнь, не могу понять. Но на данном этапе такое ощущение у меня есть. Почти все мои картины сделаны в те времена, когда существовал кинопрокат, и они доходили до зрителя.

– Вы человек сомневающийся?
– Ну а как, если я творческий человек? Я постоянно перед выбором: актеры – сценарий – трактовка материала, масса прочего. Назовем это сомнением.

– А какие режиссеры интересны вам как профессионалу и как зрителю?
– В режиссуре – своей, чужой – мне важна искренность интонации. Если комедия, я должен смеяться, если драма – пережить катарсис. Если я этого не ощущаю, я понимаю, что это сделано плохо. В прежние годы я с большим пиететом относился к картинам Ларса фон Триера. Он большой мастер, но все чаще это мастерство уходит в режиссуру, направленную исключительно на фестивали. Его последние картины меня не впечатляют.
Я с интересом смотрю, как это сделано, понимаю выстроенность конструкции. Ну, понял, спасибо. Но дальше этого дело не идет. Он пугает – мне не страшно, накручивает псевдоинтеллектуальные драматургические круги – меня это не трогает. Во всем этом холод и некая вторичность.
Когда-то меня тронула его лента «Рассекая волны». Фабула абсолютно надуманная, но надумано хорошо. И, несмотря на искусственность, происходящему сопереживаешь всей душой. Главным образом за счет гениальной игры главной героини. Там есть плазма жизни.
А там, где эта плазма отсутствует, заканчивается искусство.

Справка «СК»
Вадим Абдрашитов родился в 1945 г. в Харькове. В 1967 г. окончил Московский химико-технологический институт. Работал на Московском электровакуумном заводе. В 1970 г. поступил на режиссерский факультет ВГИКа в мастерскую М. И. Ромма. В 1974 г. успешно защитил дипломную работу – сатирическую комедию «Остановите Потапова!». Был приглашен работать на киностудию «Мосфильм». Здесь он встретился с Александром Миндадзе, с которым впоследствии создал 11 фильмов. Член Союза кинематографистов России, действительный член Российской Академии кино, член правления Гильдии кинорежиссеров России, профессор ВГИКа, руководитель творческой мастерской.