или Зарегистрироваться
Общество
878
0
16 февраля 2019

Михаил Светлов: «Мы работаем не с модой, а с вечностью»

Солист нью-йоркской Метрополитен-опера в юности пел рок в Калининграде
Михаила Светлова называют реинкарнацией Шаляпина. А газета «Вашингтон Пост» его бас описала как титанический. 
Бывший солист Большого театра, ныне солист Метрополитен-опера, лауреат международных конкурсов на днях в очередной раз выступил в Калининграде – городе своего детства. На репетицию в областную филармонию он приехал, невзирая на недомогание. Простыл в Казани, где выступал на Шаляпинском фестивале. О том, как завоевывается оперный Олимп, Светлов рассказал корреспонденту «Страны Калининград».

От дисканта – к басу

– Михаил, вы приехали из минус 33 в нашу промозглость. Для вокалиста это, очевидно, испытание?
– Для связок это стресс. К тому же простыл. Ну да ничего! Сила мысли, внутренний настрой – великое дело. Как-то я заболел, когда в Новой Зеландии должен был петь Мефистофеля. Говорить не мог! Но внушил себе, что боль уходит. 
И голос сразу появился.

– Кстати, о голосе. Неужели правда, что в юности у вас был дискант?
– Это было еще до мутации. Когда мне было 12 лет, я стал петь в хоре. Но педагог сказал: «У этого мальчика будет роскошный голос, но сейчас, в период мутации, лучше не петь». И петь я стал позже. 
А правильное дыхание мне поставил папа-кларнетист. Дыхание при игре на духовых инструментах аналогично дыханию при вокале. Я запел правильно и стал с воодушевлением исполнять рок. 

– Не было это чревато последствиями?
– Последствия, конечно, были, но успешно преодолевались. (Смеется.) В ту пору, в конце 1970-х, у нас был ансамбль «Аллегро». Пели мы в танцзале «Колос». А еще участвовали во всевозможных конкурсах. Один из таких проходил в драмтеатре. Репертуар у нас был «Чикаго» и «Кровь, пот и слезы», крутой рок. И вот перед самым концертом подходит горкомовский работник и говорит, мол, этот репертуар не пойдет. Или вы исполняете что-нибудь из «Самоцветов» или «Веселых ребят», или мы вас снимаем с конкурса. И тогда наш руководитель Станислав Коробейников совершил подвиг. «Значит, так, – говорит он, – мы скажем, что согласны, а споем наше». Так и сделали. И сорвали такие овации, что нас не посмели дисквалифицировать. А еще я обожал исполнять песни Градского – «Первый тайм», из «Романса о влюбленных». Много лет спустя, когда мы с Градским в Большом театре вместе пели в «Золотом петушке», я ему сказал: «Знаешь, Саша, а ведь ты, сам того не зная, стал моим первым учителем пения». 

Стремление к свободе

– А как в вашу жизнь вошла классика?
– Ее я впитывал с пяти лет. В доме было множество пластинок – Бах, Гендель, Рахманинов. Особенно обожал Баха. Вдобавок папа учил меня играть на кларнете и на скрипке. Так что рок вполне органично уживался с классикой. Но в итоге классика перевесила. Поступил в музыкальное училище на дирижерско-хоровое отделение. 

– Ваша амбициозность помогала в завоевании больших сцен?
– Разумеется! Я приехал из провинции с большими планами. Если бы их не было, скорее всего, ничего бы не получилось. Пару лет я осматривался, потом начал выступать в концертах, ездить с агитбригадами и в конце концов попал в стажерскую группу Большого театра. Когда мне было 22 года, я участвовал в дипломном спектакле Любови Казарновской – в опере Чайковского «Иоланта». Любовь пела партию Иоланты, а я – короля Рене и был ее… папой. А в 23 года начал петь в Большом театре. Спел более 40 партий, из них 14 – главные. 

– И тем не менее вы покинули Большой театр. Отчего?
– Извините за патетику, но каждый художник стремится к свободе. Тебя приглашают выступать в другом театре, в другой стране, а ты канатами привязан к своему театру. Вдобавок в стране полный экономический провал и в театральной жизни тоже. Тогда, в 1990-х, в воздухе витало состояние безысходности. И тут мне предлагают контракт в «Нью-Йорк сити опера». А там репертуар, которого в те годы в России я бы никогда не спел. 

– А как у вас обстояли дела с английским языком и прочими?
– О, было тяжко! Это сегодня я пою на 11 языках и провожу лекции и мастер- классы по всему миру. А тогда пришлось попотеть! Но английский и итальянский освоил за год. Вообще, работа над изучением языка — муторная многолетняя задача любого певца. Особенно если репертуар обширный. 

– Есть ли несыгранная роль мечты?
– Это прежде всего роль Ивана Грозного в опере Римского-Корсакова «Псковитянка». В свое время мне поступило предложение от Евгения Федоровича Светланова спеть его в Большом театре. Но совместного творчества не получилось: не совпали графики нашей работы. Сыграть эту роль мне хочется еще больше в связи с выходом фильма Павла Лунгина «Царь», в котором Грозного великолепно сыграл Петр Мамонов. Это исполнение, на мой взгляд, является выдающимся событием в российском кинематографе. Именно такого Грозного мне бы и хотелось сыграть! 

Кто лучше поет о любви

 – Конфронтация между тенорами и басами – это миф или действительность?
– Конфронтация – это сильно сказано. Нам с тенорами соперничать нет повода, слишком разные партии исполняем. Но тем не менее… И о тенорах почему-то ходит много анекдотов. Вспомните фразу из Ильфа и Петрова: «В комнату вошли тенора и мужчины». Кроме того, специфика такова, что тенора раньше теряют форму, чем баритоны и басы. Некоторые стереотипы меня удивляют. Например, принято считать, что лирические партии – прерогатива теноров. А я думаю, когда бас поет о любви, это не менее интересно, чем рулады тенора. 

– Во всевозможных телепроектах эстрадники с тем или иным успехом исполняют классику. Как вы расцениваете такие попытки?
– Все относительно. Когда классический репертуар исполняет прекрасный эстрадный певец Андреа Бочелли, это мощно и проникновенно. Но когда специально для того же Бочелли сделали спектакль «Богема», был провал. Ведь достижение оперного мастерства – это годы тяжелого труда. В последнее время часто пытаются включить технологии массовой культуры в классическом искусстве. Знаете, все эти игры в классику – не более чем мода. А мы, оперные исполнители, не работаем с модой, мы работаем с вечностью.

– Я знаю, вы страстный болельщик. Смотрели ли вы матчи чемпионата мира, которые проходили летом в Калининграде?
– Конечно. Я очень рад за родной город. Разговоров ведь разных было много. Предвещали провал, мол, стадион построен на болоте, ничего хорошего там быть не может. Я счастлив, что все эти зловещие предсказания развеялись в прах и чемпионат прошел блестяще. Все хорошее, что случается в Калининграде, проходит через мою душу. 

Справка «СК»
Михаил Светлов родился в 1958 г. в Москве. Когда ему исполнилось 5 лет, семья переехала в Калининград, куда отца пригласили играть в духовом оркестре. Окончил Калининградское музыкальное училище, в 1984 г. – Московскую консерваторию. С 1983 г. – стажер, с 1986 г. – солист Большого театра. Номинант премии «Грэмми» (США), двукратный обладатель премии «Телерама» (Франция), лауреат Международного конкурса им. Виотти (Италия). Солист Метрополитен-опера и Карнеги-Холл (Нью-Йорк), Ковент-Гарден (Лондон), Лирик-опера (Чикаго). 
С 1996 г. живет в Нью-Йорке. Женат. 

15-в-номер.jpg
Михаил Светлов: «Изучение языка, на котором поешь арии, – муторная многолетняя задача любого певца»

поделиться
опрос 24 января 2024

Сколько детей должно быть в идеальной семье?

27