Старика привлек кроваво-красный рубин в центре медной круглой пластины. Медальон был старым и затертым. Он явно для хозяина представлял больше ценности чем у скупщиков. Когда Мортен это осознал и хотел было вернуть никчемное украшение пирату, но обнаружил что его уже не было. Пират ушел в неизвестном направлении. Возможно, он был где-то неподалеку, блуждал в сыром тумане безлюдной бухты и скрипя зубами сотрясал небеса проклятиями. Мортен этого не знал. Он сунул медальон себе в карман в надежде выручить за него хотя бы пару золотых на базаре и пошел прочь.
Алчный Мортен Грегаф не знал, что пират в данный момент выпал из шлюпки в воду и утонул. Он так и не добрался до «Мертвой Грейс» что стояла на якоре неподалеку от берега и был поглощен пучиной. Тяжелый бушлат и пропитанные носочным потом сапоги с налипшей грязью мгновенно увлекли пирата на дно. Утопленник был лоцманом на «Мертвой Грейс». Он хорошо знал местный фарватер и любил свое дело. Однако это ремесло не помогло несчастному не пойти ко дну ядром и не стать кормом для рыб.
Мортен добрался до дома так ничем и не поживившись. На пути больше не попадались ни пьяницы, ни покойники с которых можно было что-нибудь снять. Нижняя губа старика постоянно тряслась, когда он долго пытался вставить ключ в замочную скважину двери своего дома. Зрение Мортена, как и его колени было слабое. Также он страдал от бреда преследования. Пока Грегаф мучался со связкой ключей ему послышались шаги позади и показалось будто чья-то рука вот-вот схватит его за плечо. Мортен обернулся. Ему мерещилось что у живой изгороди кто-то стоит.
- Кто здесь? – прохрипел старик, вглядываясь во тьму полуслепыми водянистыми глазами.
– Покажись. Подул ветер, и фигура рассеялась. Возможно, это был лишь сгусток тумана, зацепившийся за сухие ветви кустарников. Или очередное параноидальное обострение больного.
- Черт бы все побрал. – буркнул Грегаф и продолжил выискивать ключ одеревеневшими от холода пальцами. Вскоре он его нашел и поспешил внутрь дома. Здесь было холодно и мрачно. Как и в душе самого Мортена. Затхлая вонь отсыревших книг и вещей щекотала ноздри. Кроме того, старый доживающий свой век дом был завален никчёмным барахлом, которое скряга Мортен повсюду скрупулезно собирал. Старик снял плащ-дождевик и повесил его на гвоздь в прихожей. Зажег свечу. Налил себе рома и стал пить, смакуя каждый глоток будто эта бутылка была последняя на земле. Отужинав луковицей и вареным картофелем Грегаф, лег спать. Он долго бубнил что-то себе под нос прежде, чем отошел в мир старческих параноидальных снов. Грегаф был одинок. С ним жили лишь клопы и бельевые вши. Больше никто его вынести не мог. Его скверного характера. Его чрезмерной ворчливости и вони тела. Жена Мортена умерла десять лет назад от сердечного приступа, а его годовалая дочь спустя два месяца от голода. По сути старик Мортен был проклят за долго до того, как сорвал с шеи пьяного пирата талисман. Казалось, он был проклят всю свою жизнь. Бессмысленную тяжелую жизнь. Даже не жизнь – существование. Груз бытия, к которому Грегаф был прикован цепями с каждым днем становился все тяжелее. Кандалы от душевного холода старика покрылись инеем и обжигали кожу. От черствости его сердца кандалы заржавели. Теперь при каждом движении пленного они издавали пронизывающий до мозга костей лязг. Мортен не мог сбросить эти цепи. Это была его ноша.
Старик проснулся в три часа ночи. Его разбудил стук в окно прихожей. Но стук негромкий. Будто дятел долбил дерево. Но где-то далеко. В глубине парка. Звук был монотонный, леденящий душу.
- Что за черт? – произнес раздраженно Грегаф и поднялся с пастели. Он надел тапочки и зажег свечу что пребывала на прикроватном столике, там-же, где и талисман. Его Мортен безразлично разглядывал, когда пил ром. Он пытался определить его цену. Рубин, как показалось старику, был стоящим. Хотя в ценных камнях Мортен не разбирался. «Возможно, это лишь обыкновенное стекло. Как бы на смех не подняли».
– Будьте все прокляты. Кого нелегкая принесла? Старик не кричал, сотрясая весь дом этими проклятиями. Он делал это еле слышно. Его голос скрежетал словно вилкой о тарелку. Изо дня в день. Постоянно. Даже во сне. Окно входной двери закрывала штора, но Грегаф отчетливо увидел за ней темный силуэт. Там действительно кто-то находился. Он монотонно стучал ногтем по стеклу.
- Кто бы ты ни был, - разозлился Мортен отдергивая штору. – катись ко всем чертям. О Господи милостивый! На крыльце стоял покойник. Мортен сразу узнал в нем того ограбленного им пирата у кабака.
- Убирайся! – завопил обезумевший от страха Грегаф и грохнулся на пол. – Что тебе нужно от меня?! Лицо, которое смотрело в окно было ужасным! Перекошенным. Мертвым. Его покрывали пиявки и под кожей рылись огромные жуки. Вода струилась по волосам и одежде утопленника образуя на крыльце под ним лужу. Бушлат и полные песка сапоги покрылись водорослями и раковинами. Казалось, пират пролежал на дне морском неделю. Он не ломился в дом пытаясь сокрушить дверь, он лишь стучал ногтем по стеклу и смотрел Мортену прямо в душу изъеденными пустыми глазницами. Мертвец хотел что-то сказать. Он приоткрыл рот, но вместо слов изрек лишь насекомых. Твари побежали по залитой лунным светом вздутой физиономии покойника и попрятались в его коже. Мертвый пират словно выброшенная на берег рыба беззвучно открывал рот, но ничего сказать не мог. Лишь хватал своими губами ледяной воздух.
- Срань Господня! – Мортен поднялся с пола. Он поспешил закрыть штору и избавить себя от столь ужасного зрелища. – Я верну тебе то зачем ты пришел. Только прошу, убирайся к дьяволу! Больше никогда не являйся к моему дому. Умоляю!
Грегаф бросился в спальню и вскоре вернулся к двери с дьявольским медальоном. Отодвинув штору, старик начал трясти им перед лицом усопшего.
- Ты ведь за этим явился? – губа старика тряслась словно сухой лист на ветру, а с подбородка тянулась слюна. – Прости, я не знал, что эта вещь для тебя так важна. Забирай ее! С этими словами Мортен открыл дверь и сунул талисман в карман мертвеца. Однако мертвец коснулся своими ледяными пальцами руки Грегафа.
- Пресвятая Дева Мария! – вскрикнул старик в спешке запирая дверь. – Это не иначе холера! Господи.
Пират ушел. Хлюпая сапогами и покачиваясь словно будучи на корабле во время шторма. Потирая свою руку Мортен, глядел ему вслед. Мертвец, не доходя до калитки растворился в ночном тумане. Наступила тишина. Казалось, ничего и не было. Будто никто и не приходил вовсе. От мертвеца остались лишь лужа на пороге да звенящий в ушах Грегафа стук ногтя о стекло.
- Слава Богу. – выдохнул Грегаф и отправился к шкафу, где стоял ром. Ему определенно нужно было выпить. Прогнать ужас что царил здесь минуту назад.
– Проклятье! Это просто дурной сон какой-то! Неужто смерть где-то рядом бродит? У меня помутнение рассудка!
Это было пиратское проклятье. Спустя минут двадцать после ухода мертвеца рука Мортена начала болеть и источать запах гниющих водорослей. Она покрылась слизью. Той, что покрываются подводные камни, зеленой и скользкой.
- Боже правый. – простонал старик, горестно лицезря свою конечность. – Она отвратительна! Что это за хворь такая?! Лишай? Тиф? Через пол часа конечность мужчины стала просто гигантской. Мортен был потрясен стоя у окна и разглядывая свою уродливую кисть в свете луны. Рука словно днище корабля покрывалась многочисленными раковинами, которые возникали буквально из пор.
- Это дьявола козни! – гремел старик счищая ножом с руки моллюсков пускающих под кожу несчастного свои каменные корневища. – Это проклятие, не иначе! Святая Анна! Смилуйся о, Боже!
Мертвец давно ушел во тьму, а ночь все никак не заканчивалась. Холодный ветер свистел в дымоходе, громыхал ставнями и срывал с деревьев оставшиеся листья. Тучи заволокли луну и стало темно как в пустой бочке. Где-то вдалеке слышались раскаты грома. Судя по всему, утро обещало быть дождливым. В принципе для этих мест совсем не удивительно. Бухта всегда была сырой и туманной. От этого всюду цвела плесень. Она покрывала буквально все. Даже легкие жителей. Грегаф устал бороться с моллюском и лег спать. Он просто рухнул в пастель без сил. Рука, которой карманник срывал пиратский амулет приобретала уродливые формы. Она становилась крабьей клешней. Отвратительной и мерзопакостной клешней. Проклятие так и называлось «Крабья клешня». Оно карало воров. Именно тех, кто посягнул на заколдованные талисманы. Хозяин такого амулета был обречен на вечную жизнь. Обречен вечно носить его. Идти за ним хоть на край света. Только вот жизнь при таких раскладах теряла краски. Теряла вкус и вообще смысл. Что может быть страшнее смерти? Только лишь бессмысленная вечная жизнь. Утро было темным. К счастью, тучи миновали бухту и пролились в других краях. По брусчатой дороге проехал дилижанс и Мортен от грохота его колес вздрогнул. Утро его было не добрым это факт. Изодранная в клочья постель поверга старика в ужас. А ведь он решил, что прошлая ночь была лишь сновидением. Одним из его самых жутких кошмарных снов.
- Господи. – простонал Грегаф садясь на кровати и обреченно свешивая крабью клешню. – Что мне теперь с нею делать?! Канаты рубить?! Работать гильотиной на казнях? Без своего воровского дохода мне действительно придется работать. Срань! Грегаф отправился в кладовку и попытался разрубить клешню топором. Но она не поддалась. Лишь несколько раковин откололись и упали на землю.
- В пекло! – взревел Мортен и начал крушить своей одеревеневшей конечностью все до чего она могла только дотянуться. Окна сарая. Мебель. Часть дымохода. – Я избавлюсь от тебя даже если мне это будет стоить жизни! Сокрушающая все на своем пути огромная крабья клешня уже кромсала живую изгородь во дворе. Грегаф в порыве гнева изошелся пеной. Он был так увлечен, громя все на своем пути что привлек внимание человека с темной душей. Он только завидев Мортена, точнее его особенность, не стал упускать возможности познакомиться с ним. У изгороди, которую Мортен изрядно потрепал своей клешней остановился обоз из вереницы расписных театральных фургончиков. Это были ярко-красные повозки, исписанные узорами и рекламой. Повсюду пестрели разноцветные флажки и шарики, которые создавали праздничное настроение буквально источая веселье. В здешних окутанных мраком краях подобное зрелище было большой редкостью. Безудержный детский смех. Клоуны. Силачи. Акробаты. Все это олицетворяла радужная вереница, остановившаяся у дома Грегафа. Старик в недоумении замер посреди двора, когда из первого фургона к нему вышел директор этого праздника - худосочный высокий мужчина с длинным крючковатым носом и уложенными гелем волосами. Он подошел к калитке и какое-то время с восхищением изучал уродство Грегафа заставив того неловко себя чувствовать.
- Это чудо. - произнес восхищенный незнакомец так тихо что его мог слышать только он сам. – Мне нужен этот урод.
- Кто вы? – опешил Мортен который мгновение назад рвал и метал в бешенной ярости, а теперь стал центром внимания некоего загадочного директора цирка. Мортен не дождавшись ответа взмахнул клешней и потребовал, чтобы незнакомец проваливал ко всем чертям.
- Я Реджинальд. – ответил мужчина в своей мягкой манере. Взгляд его все также был прикован к недугу Мортена. – Как ты догадался, я директор цирка. Мы колесим по всему миру. Даем представления для состоятельных людей и несем праздник.
- Я слышал о вас. – покачал головой Мортен которому змеевидная внешность Реджинальда совсем не внушала праздничного настроения. Его черный костюм. Резкий пронизывающий взгляд. Цепкие длинные пальцы, сложенные домиком. - Вы скупщики детей. Компрачикосы!
- Можешь называть как хочешь. Ты нужен нам. Мне нужен!
- Но зачем вам я? Цирюльником вашим работать? Я старый человек. Мои суставы уже не такие гибкие чтобы быть артистом вашего цирка. Убирайтесь.
- Ты уникален. Мне не нужно чтобы ты веселил толпу, мне нужно чтобы ты работал хирургом. Твоя клешня это… дар Божий! Погляди! Она Невероятна!
- Это всего лишь уродство! – проскрежетал зубами Мортен стыдливо пряча свое проклятие за спину. - Мерзкая клешня!
- Она несет в себе шарм. – улыбнулся Реджинальд и его алчные глаза заблестели. - Кроме того, это универсальный инструмент по выкройке лиц детей и выворачиванию их суставов. Я буду тебе платить. Много!
- Сколько? – Грегаф словно ящерица облизнул свою трясущуюся губу и впился в незнакомца пытливым взглядом.
- Хватит чтобы раз и навсегда уехать из этой заплесневелой дыры. Ты увидишь весь мир! Будешь хорошо одеваться и кушать больше одного раза в неделю. Тебя полюбят женщины! Мортен всю жизнь мечтал покинуть это место. Место, где он презирает всех, и все брезгуют общения с ним. Где его маленькая дочь умерла скверной смертью и могилы их с матерью поросли сорняком. Место, где Грегаф никому не нужен.
- Можно мне подумать?
- Конечно. – Реджинальд вновь улыбнулся своей дьявольской улыбкой обнажая неровные зубы. - Но в полночь мы покидаем эти места. Думай. Все в твоих… клешне. До встречи.
С этими словами владелец цирка удалился со двора напоследок, окинув с отвращением гниющий дом Грегафа. Не успел обоз груженный цирковыми фриками отъехать и на двадцать метров ему вслед со всех ног бросился Мортен. Он бежал в ночнушке, одном тапочке и размахивая уродливой конечностью кричал:
- Стой! Реджинальд! Черт тебя дери! Да стой же! Святая Анна.
Цирковые фургончики остановились. Реджинальд выглянул из окна на запылившегося урода. - Вы уже подумали, мистер…?
- Грегаф. – выдохнул запыхавшийся старик. – Я Мортен Грегаф.
- Что вы решили, мистер Грегаф?
- Я согласен.
поделиться
