Когда этот тридцатидвухлетний виртуоз исполнял соло в «Концерте для скрипки с оркестром» Брамса, подумалось, что вот так мог бы играть Паганини. Магнетизм игры Милюкова не только в его исключительной одаренности, но и в звучании уникальной скрипки Гварнери. Чести играть на таком инструменте в мировой практике удостаиваются либо признанные звезды, либо перспективные молодые музыканты. На данном этапе – Милюков. К слову, пять лет назад на аукционе Christie’s одна из скрипок мастера установила рекорд на рынке уникальных музыкальных инструментов. Ее стоимость в несколько раз превышала рекордные 3,5 млн долларов США, за которые была куплена одна из «Страдивари». Инструмент был создан в 1711 году, и с тех пор принадлежал именитым исполнителям. Скрипки, изготовленные руками Гварнери, предпочитал Никколо Паганини.
Скрипичный перфекционист
– Павел, вы у нас уже в третий раз выступаете. Как оцениваете концертный зал филармонии?
–Он замечательный, обладает красивой акустикой, не приходится форсировать звук скрипки.
– Известно, что у инструмента незаурядная история.
– Я скрипку сам выбирал, после чего ее приобрел один швейцарский фонд и дал мне в долгосрочное пользование. Это инструмент с большой историей: на нем играл сам Джозеф Сигети. Но в последнее время скрипка стала реагировать на погоду. Я ездил по России, заезжал в Читу и Улан-Удэ, где был большой мороз и очень сухо, а через неделю после этого я выступал уже в Бразилии, где было на 60 градусов выше и на 50 процентов влажности больше. И скрипка стала мне говорить, что не выдерживает такое. Но в любом случае это шикарный инструмент и со многими просто не сравнится. Каждый день открываю ее секреты.
– А когда впервые взяли в руки скрипку?
– В четыре с половиной года.
– Почему выбор пал именно на этот инструмент?
– В музыкальную школу в Перми меня привела мама по совету своей подруги, которая, правда, предлагала выбрать виолончель. Но мама рассудила так: виолончель большая и дорогая, а скрипка меньше и дешевле.
– То был родительский выбор. Чем он обернулся «на выходе», мы знаем. Ну а тогда?
– Я попал к уникальному педагогу Татьяне Аркадьевне Шевцовой, которая творит чудо с маленькими детьми. Мы до сих пор с ней общаемся, и я стараюсь звонить ей, когда приезжаю в Пермь. Это, по сути, была моя вторая мать, потому что я провел с ней 11 лет, пока не уехал в Москву – учиться в училище при консерватории. Я был скурпулезен, бился над каждой нотой, чтобы довести ее до совершенства. Этим занимаюсь и по сей день.
– То есть вы скрипичный перфекционист?
– Я единственный, наверное, из профессиональных музыкантов, кто до сих пор учится. Сейчас официально прохожу обучение в Венской консерватории. И горжусь этим, так как учусь у лучшего педагога в мире — Бориса Кушнира, который открыл для меня новые возможности игры на скрипке. Это довольно тяжело, в моем возрасте уже никто не берет уроки, все в основном гастролируют. Но я совмещаю приятное с приятным, поэтому не считаю, что делаю что-то не как все. А вообще, не думаю, что кому-то интересно узнать подробности моего пути: как я занимаюсь по многу часов, забывая о еде, о воде и вообще об окружающем мире…
Шедевры, порожденные страданием
– Недавно вы с оркестром Валерия Гергиева играли «Чакону» Баха в освобожденной Пальмире. Очевидно, это были особые эмоции?
– Это были сложные эмоции. Я ведь играл ровно на том месте, где еще совсем недавно творились невообразимые зверства. Бессмертная музыка Баха, в которой столько света, надежды, философии добра, была в разгромленной Пальмире особо символична.
– Вы молоды. А в концертных залах часто видите юные лица?
– Везде по-разному. Взять, к примеру, нашу страну. Те, кто живет в Москве и Питере, более нацелены на выживание, так как там сильно развита конкуренция, они стремятся охватить все сферы жизни, особенно те, которые считаются престижными, в том числе высокую музыку. В остальных городах молодежь меньше задумывается об этом, как мне кажется. Соответственно, в обеих столицах на симфонических концертах можно увидеть гораздо больше молодежи, чем в других городах.
– А вас, как слушателя, какие-либо жанры, помимо классики, вдохновляют?
– Я уважаю такие коллективы, как Pink Floyd, Deep Purple. Но лично для меня вот что важно: практически все знаменитые рок-музыканты были признаны при жизни, они купаются в богатстве и роскоши. А Бетховен, Моцарт или Чайковский жили в страданиях, поэтому родились шедевры, которые слушают сегодня и будут слушать спустя века. Знаете, в Вене есть такая своеобразная аллея славы в пешеходном переходе к опере, где на тротуаре в специальных квадратах встроены отпечатки рук знаменитых музыкантов и композиторов. Бывает, идешь и вдруг натыкаешься на отпечатки рук, например, Шнитке. И в последний момент нервно отскакиваешь в сторону, стараясь не наступить на эти отпечатки. Для меня важно, что в Золотом зале Венской филармонии музыка звучит до сих пор, как и двести лет назад. Это вызывает особое волнение. Та же связь времен и в моей скрипке, на которой 300 лет до меня кто-то играл, и вот теперь я принял эту эстафету.
– Слава настигла вас рано. Овации, восторги публики. Вас это вдохновляет?
– Честно могу вам ответить, что от исполнения концерта Брамса я испытываю гораздо больший кураж, чем от аплодисментов.
Справка «СК»
Павел Милюков родился в 1984 году в Перми. Скрипач, лауреат многих престижных международных конкурсов, получил образование в Академическом музыкальном колледже при Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского и Московской консерватории. В 2012 году окончил аспирантуру при Московской консерватории, в 2013 году – аспирантуру в Университете музыки и драмы в Граце (Австрия, класс профессора Б. И. Кушнира). В настоящее время совершенствует свое мастерство в Вене. Его выступления проходят на крупнейших отечественных сценах, среди которых Концертный зал имени П. И. Чайковского, Большой зал Московской консерватории, Концертный зал Мариинского театра. С 2012 года – солист Московской государственной академической филармонии. На протяжении долгого времени является участником программы «Звезды XXI века». Играет на скрипке Гварнери Ex-Szigeti, предоставленной одним из швейцарских фондов.
«Музыка Баха, в которой столько света, надежды, философии добра, была в разгромленной Пальмире особо символична»
поделиться
