В Калининграде в рамках проекта «Живая классика» прошел семинар «Константин Симонов: вблизи и на расстоянии» с участием его сына Алексея Симонова, также писателя, кинорежиссера, президента Фонда защиты гласности, члена Исполкома Русского ПЕН-центра. 

Черепаха, ползущая к свободе слова
– Алексей Кириллович, что побудило вас возглавить Фонд защиты гласности?
– Изначально инициатором создания фонда был Союз кинематографистов СССР. Первое правление фонда было звездным, я в него не входил. Это были истинные гиганты мысли: Егор Яковлев, Игорь Голембиовский, в ту пору редактор «Известий», телеведущий Владимир Молчанов и три кинематографиста – Алексей Герман, Элем Климов и Георгий Данелия. Но звездность, как правило, не деловита, поэтому ее подпоркой или плечом был я, в то время председатель контрольно-правовой комиссии Союза кинематографистов. В октябре 1991 года Егор ушел руководить Гостелерадио, и я принял у него бразды правления, с тех пор и пашу на этом поприще. 
– Можете назвать имена тех, за кого фонд заступался?
– Конкретных имен немало. Это, в частности, журналист радио «Свобода» Андрей Бабицкий, военный журналист Григорий Пасько, фотожурналист АПН Вардан Оганесян и так далее. Вардан был первым нашим «крестником», его «замели» в Гандже во время карабахских событий. Он оказался в азербайджанской тюрьме, и вот этого мальчика мы оттуда доставали. С Пен-центром мы работаем в первую очередь по делам-катастрофам. И Пен-центр как правозащитная организация действует очень достойно.
– Насколько реально сегодня такое понятие, как гласность? 
– Гласность – это реальная вещь, но у нас есть проблемы со слышностью. Важно не только прокричать из толпы, что король голый, важно, чтобы и король, и толпа это услышали. 
– Насколько мне известно, вы обладатель внушительной коллекции черепах. Имеет ли это отношение к слогану фонда «Гласность – это черепаха, ползущая к свободе слова»?
– Изначально у нас был иной слоган «Возможность выкрикнуть из толпы, что король голый – это гласность, а возможность сказать об этом королю до его выхода на площадь – это свобода слова». Но потом выкрикивать, что король голый, стали за деньги, и это сильно занижало наш тонус. Поэтому решили заменить слоган. А мне нравится в черепахе то, что она не умеет ходить назад.

Девиз «Бояться нельзя!»
– На вас эта способность тоже распространяется?
– Думаю, да. Когда ты работаешь в творчестве любого рода, нельзя бояться. Если ты боишься, с тобой можно сделать все, что угодно. И, руководствуясь этим соображением, я всю жизнь живу с девизом «Бояться нельзя!». Поэтому лез на рожон даже тогда, когда это грозило карьере. Сказал себе раз и навсегда – в крайнем случае пойду пекарем! Знаете ли, у бабушки было звание «мать-пирогиня», и я позаимствовал у нее эту замечательную способность к хлебопечению.
А на практике было так. Когда поступал во ВГИК и писал сочинение, тетенька из приемной комиссии спросила меня: «Почему вы не написали, что Шолохов – выдающийся мастер социалистического реализма?». Я посмотрел на нее и спросил: «А вы знаете, что такое социалистический реализм? Я не знаю, и Шолохов не знает». В общем, из ВГИКа я ушел со словами: «Вернусь сюда только преподавать».
– Исполнили свое обещание?
– Да, как и грозился, я спустя 20 лет пришел туда преподавать.
– И все же родственная связь помогала вам по жизни? 
– Однозначно ответить трудно. Иногда помогала, иногда мешала. Когда мне было 17 лет, я хотел поехать в экспедицию, но туда брали только с 18. Мне помог отец, и я полтора года пробыл в экспедиции, которая находилась за 240 км до ближайшего населенного пункта. Это был не самый сахарный вариант, но без фамилии Симонов я бы туда не попал. 
А помешала, когда я поступал в Московский университет на факультет восточных языков. Я единственный из сотни поступавших набрал 25 баллов из 25 возможных. И все сказали: «Еще бы! У него папаша – Симонов, чего бы ему не поступить?..» Было очень обидно. Я вполне самодостаточен как личность, чтобы меня воспринимали как Алексея Симонова, а не как сына Симонова. 

Стойкая легенда о любимце партии 
– Часто случалось читать, что Симонов всегда был в фаворе у партийной верхушки СССР. Не говоря о том, что сам был большим партийным начальником. 
– Легенда о том, что Симонов был любимцем партии и правительства, на самом деле не подтверждается. При том, что, будучи, действительно, большим партийным начальником, он сделал много сомнительных поступков, включая доклад о космополитах в 1948 году. И бесследно это для него, как для поэта, не прошло. Ведь половину того, что он написал в это время, стыдно читать! Оказаться в положении такого морального выбора я не пожелаю и врагу. Если вы возьмете мои воспоминания об отце и матери, то там передано ощущение мамы: «Костя переродился! Он превратился в литературного чиновника». 
Смерть Сталина была освобождением для отца. Он долго и мучительно это преодолевал. Выстроить заново иерархию ценностей было непросто. Отец не был человеком конъюнктуры, он был человеком идеи. Когда он, разобравшись со Сталиным в себе, со Сталиным в истории войны, захотел снова редактировать журнал, ему не дали. Он собрал три тысячи страниц воспоминаний солдат и около тысячи страниц генералов. Один это сделал. А ему сказали: зачем нам создавать историю Великой Отечественной войны в разных версиях, когда есть единая – одобренная партией и правительством? 
А еще мне обидно, что никому не известны его заслуги, например, в восстановлении имени Лилии Брик в полном собрании сочинений Маяковского. Закрыта и история участия отца в выходе книг Михаила Булгакова. 
– Вы намерены как-то компенсировать эту несправедливость?
– Я намерен не только эту несправедливость компенсировать. Есть план, в частности, издать книгу «Симонов и война», где будут его воспоминания. Отец ведь знал войну как мало кто. Не только благодаря своим собеседникам, но и просто потому, что за четыре года он совершил около сорока поездок на фронт. Мы хотим в год столетия отца там, где было написано «Жди меня» – на улице Серафимовича в Переделкино в июле 1941 года, – установить памятник стихотворению. 

Про «Жди меня» 
– Я слышала, что Валентина Серова, которой было посвящено стихотворение, не очень его любила. 
– Безусловно, «Жди меня» было продиктовано желанием заговорить Валентину Серову. Он же не знал, что этим возложит ответственность перед всей страной за верность ему – это же чудовищно. Я совершенно не уверен, что она была так счастлива, я знаю, что она очень не любила это стихотворение. И, кстати, его очень не любила моя мама. Что немудрено: «Пусть поверят сын и мать в то, что нет меня»! Она написала целый стих в размере «Жди меня» в том смысле – что ж ты, милый, так не доверяешь матери? Прошу обратить внимание – я там был третий, но я не успел обидеться, поскольку мне было всего два года (смеется). Вообще, с женщинами необходимо быть дипломатом.
– А у вас получается?
– И неплохо. В результате все мои бывшие жены и настоящая, с которой я живу последние сорок лет, дружны между собой. С женщинами нужно поддерживать хорошие отношения. Если ты их не предавал, то это несложно. 

Справка «СК»
Алексей Кириллович Симонов, журналист, киносценарист, режиссер, переводчик, родился в 1939 г. в семье писателя Константина Симонова и литкритика Елены Ласкиной. Его отец по документам Кирилл, но решил назваться Константином, так как плохо выговаривал букву «р» и твердую «л». В 1964–1967 гг. – редактор и переводчик в издательстве «Художественная литература». Учился на Высших курсах кинорежиссеров. В 1991–1995 гг. преподавал во ВГИКе. С 1991 г. президент Фонда защиты гласности. Член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Режиссер худ. фильмов «Отряд», «Мой нежно любимый детектив», док. фильмов «Мир Галины Улановой», «Утёсов» и др. У него есть сын и двое внуков. 


Алексей Симонов: «Важно так прокричать из толпы, что король голый, чтобы и король, и толпа это услышали»